Совершенно очевидно, что речь идёт не только об «альтернативных фактах», стопроцентно лживых по сути, но подающихся в «правдивой» пропагандистской упаковке. Вопрос в значительной степени в том, как медиа приноравливаются к новым технологиям и цифровой реальности, через которую распространяются фейки и «альтернативные факты». В этой связи приходится констатировать, что под сомнение ставится та демократизация, якобы пришедшая с интернетом и сопровождающаяся широким горизонтальным распространением информации: возможности Сети используются для создания новых моделей информационного доминирования в интересах властных структур в период нового геополитического противостояния.
,
,
Тут речь может идти о создании краткого контента, ориентированного на восприятие тех, кто уже приучен к информации в цифровом формате, а то и ограничивается предельно сжатыми сообщениями в Twitter.
Не вызывает сомнений, что феномен фейковых новостей имеет непосредственное отношение к исчезновению традиционного процесса выпуска новостей, то есть того, что является наиболее затратным в журналистике и за что гиганты СМИ и компании, имеющие отношение к СМИ, не хотят больше платить.
В идеологической борьбе или в ходе политического конфликта розыгрыш или мистификация производят эффект мелкого бисера: вместо того чтобы аргументировать свою точку зрения и спорить с оппонентом, можно разрушить весь его нарратив своего рода «ковровой бомбардировкой из хорошо подобранных и искусно приготовленных фейковых новостей.
Брекзит, американские выборы и конфликт на Украине со всей очевидностью продемонстрировали, что культура производства «альтернативных новостей» становится преобладающей и приносит всё больше и больше прибыли.
,
,
Однако не менее важным вопросом становится и вопрос о том, кто и как решает, что некая конкретная история представляет историю-фейк? Для тех, кто живет в окружении информационных отражений, любая альтернативная точка зрения на происходящее может быть охарактеризована как фейк. В чём опасность маркирования текстов таким образом для будущего независимой журналистики? Существуют ли устойчивые, непротиворечивые методики определения фейков? Каков механизм проверки «альтернативных фактов»?
,
