Мир после правды

Дональд Трамп, республиканский кандидат в президенты, в одном из выступлений заявил, что президент Обама является «основателем» Исламского государства, а Хиллари Клинтон, кандидат от демократов, — «со-основателем» ИГ. Консервативный радиоведущий Хью Хъюит, предположил, что имелся в виду быстрый вывод американских частей из Ирака, что и создало вакуум, который быстро заполнили террористы, создавшие ИГИЛ. Но предположение Хъюита не заставило мистера Трампа отступиться от своего утверждения.

Для многих обозревателей этот обмен послужил доказательством, что мир вступил в эру «политики пост-правды». Мистеру Трампу наплевать, что его слова далеки от реальности. Главное — они вдохновляют избирателей. PolitiFact, сайт проверяющий факты, подсчитал, что Дональд Трамп позволяет себе больше ложных утверждений, чем другие кандидаты. Например, его заявление о рекордном росте преступности в городах, играющее на необоснованных страхах населения (см. график 1, где синий цвет — число убийств, а коричневый — число респондентов, верящих в рост преступности).

Но Дональд Трамп — не единственный практик политики пост-правды. Британцы проголосовали за выход из ЕС в июне 2016 года на основании кампании грубой дезинформации, включающей «факт», что членство в ЕС обходится стране в £350 млн ($470 млн) в неделю (деньги, которые можно было бы потратить на здравоохранение) и что Турция присоединится к ЕС к 2020 году.

Но ведь элиты, чьи интересы оказываются задеты, всегда начинают громко кричать, чтобы убедить население в своей правоте. Они обвиняют оппонентов во лжи, заставляя несведущих людей голосовать вопреки своему мнению. И позиция британцев, не поддерживающих выхода, но принявших решение большинства, весьма похожа на решение многих американцев поддержать мистера Трампа.

Можно спорить о деталях, но по сути политика никогда не была синонимом правдивости. Ещё Макиавелли писал: «Принцы, которые совершают великие дела, не придают большого значения словам и известны тем, что знают, как отвлечь внимание людей прозорливостью или хитростью». Британские министры и премьер-министры лгали прессе и парламенту, как например, Энтони Иден лгал насчёт Суэца. А Линдон Джонсон дезинформировал американцев об инциденте в Тонкинском заливе, и этим вовлёк страну в войну во Вьетнаме. В 1986 году Рональд Рейган утверждал, что его администрация не торгует оружием с Ираном в обмен на пленных, но через несколько месяцев вынужден был признаться: «Сердце и лучшие чувства все ещё говорят мне, что это правда, но факты и доказательства говорят, что нет».

Факты или выдумки

Таким образом, очень соблазнительно позабыть об идее политических дебатов «пост-правды». Этот термин был впервые введён Дэвидом Робертсоном, блогером эко-сайта Grist, как о модном мифе, придуманном либералами и обиженными лузерами, не помнящими, каким грязным делом всегда была политика. Но это было бы самоуспокоением. Налицо сильная тенденция: в США и других странах наметился крен в сторону политики, в которой чувства свободно и без особого сопротивления попирают факты. Новые технологии позволяют некоторым политикам преуспевать в убедительности обмана доверчивой публики. Если эта тенденция продолжится, сила правды, как инструмента решения проблем общества, окажется сокращена.

Слова Рональда Рейгана указывают на важный аспект произошедших изменений. Раньше политическая ложь подразумевала, что существует и правда, которую пытались скрыть с помощью обмана. Доказательства, последовательность имели политический вес. Сегодня всё больше политиков и политтехнологов об этом и не думают. Достаточно того, что американский комик Стивен Колберт называет «правдочка»: идеи которые «ощущаются как правильные» или «должно быть правильные». Они имеют дело с инсинуациями и источниками, а не с точностью (любимая фраза Трампа: «Многие говорят…»). А когда разрыв между тем, что ощущается как правда и фактами становится слишком большим, его всегда можно прикрыть подручной теорией заговора.

Это не новый образ мыслей. Достаточно вспомнить американскую кампанию против якобы подрывной деятельности так называемых «Баварских Иллюминатов» в начале XIX века, или охоту на ведьм сенатора Джозефа Маккарти против антиамериканской деятельности в 1950-х годах. В 1964 году Ричард Хофстадтер опубликовал книгу «Параноидальный стиль в американской политике».

География

Политика пост-правды продвигается во многих частях мира. В Европе наилучшим примером можно считать правящую ультранационалистическую партию Польши («Закон и справедливость»). Среди других странных историй она распространяет миф о сговоре посткоммунистических лидеров Польши с другими коммунистическими режимами. Протесты в Турции в 2013 году и попытка недавнего переворота, породили множество теорий заговора, некоторые из которых насаждаются государственными чиновниками. Они говорят, что попытка финансировалась немецкой авиакомпанией Lüfthansa, чтобы предотвратить строительство Турцией нового аэропорта, что перенесло бы туда многие рейсы из Германии.

Ну и конечно, Россия — страна (за исключением Северной Кореи), которая наиболее далеко зашла по пути пост-правды, как во внешней, так и во внутренней политике. Множество примеров даёт и украинский кризис: контролируемые государством российские СМИ показали ложные интервью со свидетелями «страшных преступлений», например, ребёнок, распятый на кресте украинскими военными. Или Владимир Путин без колебаний высказавшийся по ТВ, что на Украине нет русских солдат, хотя неопровержимые факты свидетельствовали об обратном.

Такая дезинформация может показаться простым возвратом к советским практикам. Но в советское время ложь должна была быть последовательной — спорит Пётр Померанцев, журналист, чьи мемуары о России господина Путина называются «Всё неправда и всё возможно». В докладе 2014 года для Института современной России он цитирует политконсультанта президента, который говорит, что в советское время «если они и врали, то старались доказать, что это и есть правда. Теперь же никто даже не старается доказать правдивость. Можно говорить что угодно. Создавать реальность». При таком «создании» полезно помнить, что люди не ищут правду. Более того, многие исследования показывают, что они часто стремятся избегать её. Люди инстинктивно воспринимают информацию, которую им сообщают, но должны активно работать, чтобы сопротивляться вере в ложь. Им легче думать, что знакомая информация правдива, и они отбирают те данные, которые поддерживают уже сложившиеся у них взгляды. В основе этой склонности лежит то, что Дэниэль Канеман, нобелевский лауреат, психолог и автор книги «Размышления, быстрые и медленные», называет «когнитивной лёгкостью», а именно: у людей существует тенденция сбрасывать со счетов то, что заставляет их мозг работать больше.

В некоторых случаях предоставление людям исправляющих фактов только укрепляет их мнение, что в науке называется «обратный эффект». В исследовании 2010 года Брендан Найхан и Джейсон Райфлер (Дартмутский колледж и Университет Экстера) безо всякого плана раздавали людям газетные статьи, поддерживающие распространённые ложные концепции, такие как, например, «факт», что Америка нашла в Ираке оружие массового поражения, или статьи с опровержением этого. Затем людей из обеих групп спросили, насколько они уверены, что у Саддама Хусейна было такое оружие до войны, и он смог спрятать или уничтожить его до прибытия американских войск.

Как и ожидалось, либералы, прочитавшие опровержение были склонны не соглашаться с либералами, не видевшими его. Исследователи говорят, что хотели бы продолжить эксперимент с консерваторами и посмотреть, насколько те подвержены «обратному эффекту».

Имея в виду существование «обратного эффекта», вообще удивительно, как это люди достигают согласия по поводу фактов, особенно в политике. Но многие сообщества изобрели институты, которые позволяют достигать определённого консенсуса относительно того, что является правдой: это школы, наука, судебная система, СМИ. Вся эта производящая «правду» инфраструктура, конечно, несовершенна: она может признать правдивой информацию, относительно которой нет или недостаточно доказательств. Она подвергается нападкам тех, кому сама же даёт привилегии.

Доверяй своим чувствам

Политика пост-правды возможна при двух угрозах этой сфере: потеря доверия к институтам, поддерживающим эту инфраструктуру и глубоким изменениям в способах получения информации обществом. Сначала поговорим о доверии. В западном мире оно всегда достаточно низкое. Это объясняет, почему многие предпочитают так называемых «аутентичных» политиков, которые «говорят, как есть на самом деле» (то есть говорят то, что люди чувствуют). Судя по результатам недавнего опроса Ipsos MORI, британцы считают, что парикмахерам и «людям с улицы» стоит доверять больше, чем бизнесменам, журналистам и министрам.

У недоверия много корней. В некоторых странах эксперты противоречат друг другу больше чем раньше, например, по теме «диета». Правительства также могут быть неправы, как например, в случае с решением вторгнуться в Ирак или доверившись мировой финансовой системе ввести евро. Но можно ли считать ошибкой, что снижение уровня доверия является ответом на тяготы жизни. В некоторых местах доверие к институтам систематически подрывается. <...>

Некоторые консервативные политики, телеведущие и веб-сайты включили учёных в список критикуемых институтов, наряду с правительством, судами и основными СМИ. Популистское крыло консервативного движения сделало много для создания атмосферы «доверяй только своему мнению», настолько типичному для предвыборной кампании Дональда Трампа. Но теперь у некоторых возникают и другие мысли. «Мы удалили с поля всех судей и сторожей… Не осталось никого. Можно подойти к любому и сказать: Послушай, вот факты!» — говорит Чарли Сайкс, влиятельный консервативный радиокомментатор и добавляет: «Когда всё это закончится, нам придётся возвращаться. Наступит расплата».

Второй важный фактор в политике пост-правды — развитие интернета. По данным опроса Исследовательского центра Пью (Pew Research Centre), две трети взрослого населения Америки получают новости через социальные сети, а одна пятая — преимущественно из интернета. Эти цифры растут.

В Facebook, Reddit, Twitter или WhatsApp издателем может быть любой. Контент больше не существует в чётко определённом формате или в подборках, как статьи в газетах, что помогало установить источники информации и задать ожидания. Теперь информация поступает в любой форме — видео, таблица, анимация. Идея или «мем» могут повторяться, лишённые всякого контекста, как ДНК в пробирке. Данные о распространении мема стали важнее, чем то, базируется ли он на фактах.

Мы только начинаем понимать механизмы этих новых медиа. Важнейшим процессом является «гомофильная сортировка»: люди с похожими взглядами образуют кластеры. Развитие кабельных и спутниковых каналов в 1980–1990 годы дало возможность подготавливать новости для специфических групп потребителей. А интернет облегчил эту задачу. Йохай Бенклер из Гарвардского университета, пишет в своей книге «Богатство сетей», что «индивидуалы со сходными интересами быстро находят друг друга, концентрируясь вокруг источника информации он- или офлайн. Социальные медиа дают возможность членам таких групп укреплять мнение друг друга, закрывая противоречащую этому мнению информацию, и действовать сообща».

Таким образом периферийные мнения становятся центральными и сохраняются ещё долгое время после того, как они оказываются развенчаны в других группах. Например, онлайн-сообщества, уверенные, что правительство создаёт «химтропы», используя высоко летящие самолёты, или скрывает доказательства того, что вакцинация порождает аутизм. <…> Так, мистер Трамп долгое время был уверен, что мистер Обама не американец по происхождению.

The Economist провёл опрос по поводу растущей роли «волшебного мышления» на сайте YouGov. Опрос включал веру в тайные заговоры и страх перед ужасами (например, быстрое распространение вируса Зика или атаки террористов). Даже с учётом партийной принадлежности, религии и возраста, при анализе данных выяснилась заметная корреляция с поддержкой мистера Трампа: он нравился 55% избирателей, положительно ответивших на вопрос о заговорах. (График 2)

От периферии к центру

Укрепление онлайн-сообществ — не периферийный феномен. Даже противники трансатлантического соглашения по свободной торговле признают, что его обсуждение в Австрии и Германии сопровождалось истерикой, породившей ряд страшилок. Например, что Европа будет наводнена американскими цыплятами, обработанными хлором.

Тенденция сетевиков к образованию самодостаточных групп была подтверждена и развита Эли Парисером, интернет-активистом, который пять лет назад открыл так называемый «фильтровый пузырь». В 2011 году его беспокоили поисковые алгоритмы Google, предлагавшие пользователям персонифицированные результаты, соответствовавшие их сетевым поискам и преференциям. При этом люди не интересовались противоречащими их интересам взглядами. Далее Facebook стал ещё лучшим — или худшим — примером. Хотя Марк Цукерберг, основатель фирмы, и настаивает, что его социальная сеть не является ловушкой для пользователей. Алгоритмы Facebook сконструированы так, чтобы «скармливать» пользователям новостной контент, сходный с материалом, который им понравился прежде. Яркий пример: во время референдума, сторонники выхода просматривали в основном про-Брекзит новости, а их противники — про-ЕС трафик.

Но хотя Facebook и другие социальные медиа могут фильтровать новости в соответствии с предпочтениями пользователей, они плохой фильтр того, что является правдой. Филиппо Менцер и его команда в Университете Индианы использовали данные теперь уже закрытого сайта Emergent, чтобы проверить, есть ли разница в популярности статей, содержащих «дезинформацию» и «достоверную информацию». Распространение обоих типов статей в Facebook оказалось очень схожим. «Другими словами, достоверность не является преимуществом», — констатирует Менцер.

Facebook, как и рынок, ничего не делает, чтобы отделить зёрна от плевел. В надежде заработать клики и стать популярными, онлайн-публикации, такие как National Report, Huzlers and The World News Daily Report, нашли доходную нишу, качающую мистификации, часто базирующиеся на циркулирующих слухах и предрассудках. Это и новые свидетельства чудес Иисуса Христа, и известный бренд чая, якобы содержащий мочевую кислоту, и женщина-трансгендер, фотографирующая маленькую девочку в туалете супермаркета — годится всё и всё подаётся параллельно мировым новостям. Многие люди не задумываясь делятся таким контентом, никогда не проверяя, правда это или нет.

Ослабленные снижающимся количеством читателей и рекламы традиционные СМИ, старающиеся выжить онлайн, также стали частью проблемы. «Слишком часто новостные организации играют основную роль в распространении мистификаций, фальшивых утверждений, сомнительных слухов и заразительного двусмысленного контента, что загрязняет цифровой информационный поток, — пишет Крег Силвермен, издатель BuzzFeed Canada в исследовании для Тоу-центра цифровой журналистики (Tow Centre for Digital Journalism), Колумбийская Школа Журналистики. — Не помогает и то, что инструменты, отслеживающие и даже предсказывающие наиболее популярные линки, становятся лучше». «На самом деле это помогает объяснить, почему мистер Трамп так широко представлен», — говорит Мэтт Хиндмен из Вашингтонского университета Джоржтаун.

Не менее важно и то, что в Facebook возникли экосистемы — как левые, так и правые — политических онлайн-публикаций. Страницы Occupy Democrats и Make America Great имеют миллионы фанатов. Они привлекают главным образом обращённых, но на этих сайтах образуются эхо-нарративы, поступающие затем в широкий политический мир. Они помогли выстроить поддержку и Берни Сандерса, и Трампа…

Возьмём, например, недавние спекуляции о здоровье госпожи Клинтон. Они начались с видео, показывающего, что она страдает от эпилептических припадков. Миллионы онлайн-просмотров. Новость подхватила Breitbart News, веб-издание, поддерживающее Трампа, а в прошлом месяце (августе — ЖУРНАЛИСТ) Стивен Бэннон, босс сайта, стал исполнительным директором избирательной кампании мистера Трампа и продолжил историю. «Я не говорю, что у неё был инсульт или что-то подобное, но она уже не та женщина, которую мы видели раньше», — заявляет господин Бэннон. Мистер Трамп также упомянул о здоровье госпожи Клинтон в своей речи. Руди Джулиани, бывший мэр Нью-Иорка, призвал людей посмотреть в интернете этот ролик. Кампания Клинтон назвала это «безумной теорией заговора», но сомнения растут и работает «обратный эффект».

Подобная тактика сделала бы честь Дмитрию Киселёву. «Эра нейтральной журналистики закончилась, — сказал главный пропагандист Кремля в недавнем интервью. — Она невозможна, потому что то, что вы выбираете, в огромном море информации уже субъективно». Российское правительство и его медиа, такие как Russia Today — международное новостное агентство, руководимое господином Киселёвым — выдаёт постоянный поток ложных утверждений, очень похожих на фейковые новостные сайты на Западе. Кремль задействовал армию «троллей», которые сражаются от его имени в секциях комментариев на западных сайтах и в Twitter. Её миньоны насадили тысячи ботов в социальных сетях и другой спам, призванный утопить другой контент.

«Количество информации — вот новая цензура», — говорит Зейнеп Туфекси из университета Северной Каролины и добавляет, что «другие правительства стали применять ту же тактику. Например, китайские власти не пытаются цензурировать то, что им не нравится в социальных медиа, но часто топят сети отвлекающей информацией». Подобным же образом, после попытки переворота, резко увеличилось количество сомнительных постов и твитов в Турции. «Даже мне трудно сказать, что действительно происходит в отдельных районах Турции», — говорит господин Туфекси, рождённый в этой стране.

Само по себе такое разнообразие голосов совсем не плохо. Живые социальные медиа часто являются силой добра и позволяют распространять информацию, которая иначе оставалась бы неизвестной. В Бразилии и Малайзии социальные сети выявили правду о коррупционном скандале в Petrobras, государственной нефтяной компании, где были украдены деньги из государственного инвестиционного фонда 1MDB (1Malaysia Development Berhad).

Есть и способы отделить хорошую информацию от плохой. Множатся проверяющие факты сайты, и не только в Америке. Сейчас их насчитывается почти 100. Как сообщает лаборатория репортёров университета Дьюка (Reporters’ Lab at Duke University). Социальные медиа стали более активно защищать свои платформы. Так, Facebook недавно поменял алгоритм и стал лучше фильтровать то, что пользователи видят на новостных экранах. Технология улучшится: Филиппо Менцер и его команда в университете Индианы разрабатывают инструменты, которые кроме всего прочего определяют, не сидит ли в твитер-аккаунте бот.

Правда впереди

Эффективность таких инструментов, использование таких фильтров и влияние таких сайтов зависит от людей, предпринимающих усилия изобрести и использовать их. А суть проблемы — стратегия пост-правды работает, потому что она позволяет людям отказываться от критического мышления в пользу чувств, усиленных обыденной «правдочкой» — показывает, что это произойдёт ещё не скоро. Альтернатива — взять власть из рук пользователей и воссоздать старую систему сторожей. «Нужно увеличить репутационные последствия и изменить систему стимулов за ложные утверждения, — предлагает Брендан Найхан, Дартмудский колледж. — В настоящий момент выгодно быть возмутителем спокойствия, а не поборником правды».

Но такой подход — трудное дело в условиях теряющих финансирование старых медиа. Для репортёров не всегда возможно высказывать своё мнение о том, правда это или нет. Гораздо легче сослаться на чужое мнение. Нужно мужество, чтобы назвать и пристыдить хронических лгунов, перестать предоставлять им сцену. Это особенно трудно в конкурентном рынке, у которого рушится экономический базис. Но «власть сторожа» всегда несёт угрозу злоупотреблений. Пройдёт ещё много времени, прежде чем люди поверят, что соблазну можно сопротивляться.

Но если старые медиа ещё можно заставить «охранять ворота», то новые — не внушают большого доверия как альтернатива. Facebook с его 1,7 млрд пользователей и другие социальные сети не считают себя медийными компаниями с определённой ответственностью журналистов. Они видят себя техническими фирмами, которыми управляют алгоритмы. А поставленный во главу искусственный интеллект может оказаться рецептом катастрофы. Когда недавно Facebook автоматизировал свою «новостную» секцию, она распространила лживую историю об увольнении Мэгин Келли, ведущей Fox News, за то, что та «предатель».

Есть ещё и мистер Трамп с 11 млн читателей в Twitter, что как бы делает его своего рода «сторожем». Конечно, его судный день настанет во время выборов; есть шансы, что он проиграет. И если это случится, он, по всей вероятности, заявит, что выборы были фальсифицированы, чем ещё больше подорвёт демократию. И хотя члены его команды отрицают это, но недавно появились сообщения, что он обдумывает создание «конгломерата мини-медиа». Это будет этакое сочетание Fox и Breitbart News, призванное зарабатывать деньги на созданной Трампом политической базе. Но что бы ни придумал мистер Трамп, с ним или без него в Белом доме, политика пост-правды останется с нами ещё на долгое время.