В последнее время в России ситуация сгущается вокруг тех СМИ, которые задают неудобные вопросы. Почему это происходит?
Вацлав Гавел ответил на этот вопрос очень точно еще в 1968 году. Он сказал о том, что в обществе, где царит ложь, любая правда становится оппозиционной. К сожалению, в стране, в которой царит пропаганда, где враньё заполонило экраны телевизоров, где СМИ используются только как инструмент влияния и манипуляции, все забыли, для чего нужны журналисты. А журналистика должна вскрывать нарывы, обнаруживать болевые точки.
Журналистика никак не связана с пропагандой и манипуляцией. Сегодня часто можно услышать, что вот тот или иной репортаж специально написан против кого-то. Очень многим очень удобно говорить, что журналистский материал направлен против кого-то, потому что на журналиста-расследователя хотят повесить ярлык манимулятора.
Главый редактор «Эха Москвы» Алексей Венедиктов на одном из эфиров на «Дожде» сказал, что у каждого СМИ своя «двойная сплошная». То есть то, что пройдет на «Эхе Москвы», может не пройти в «Ведомостях» или в «Новой газете». У вас есть своя «двойная сплошная», которую вы не должны переходить?
Он так говорит, потому что у него «двойная сплошная полоса» может быть и есть. У нас ее нет. Мы руководствуемся Законом о «СМИ» и принципами этики. Никто и ничто другое в нашей редакционной политике ничего не определяют. Мы с мужем проинвестировали в «Дождь» все свои деньги. Мы продали квартиры, машины, дома. У нас ничего не осталось, потому что мы верим, что дело, которое мы начали, может и должно развиваться. Нас никто не финансирует. Все мифы вокруг нас о том, что нас финансирует Госдеп, раскручиваются специально. Всем сомневающимся в нашей честности и открытости я говорю: «Придите и посмотрите, из чего у меня складывается бюджет». Я готова показывать, открыть его. Мы каждый месяц кое-как сводим концы с концами.
В 2014 году после опроса, проведенного «Дождем» про блокаду Ленинграда, вы попали в сложную ситуацию. Но вас тогда не закрыли. А томская телекомпания «ТВ-2» в том же году прекратила своё существование. Может быть, у вас есть какая-то «крыша»?
Послушайте, нас фактически закрыли. Когда у тебя забрали 90 процентов твоей аудитории, считай, что тебя закрыли. И то, что мы выжили, выкрутились и продолжили жить, произошло благодаря нашим зрителям и тому, что я не сдалась. Никакой крыши у нас нет, потому что это всё очень чревато. Мы наблюдаем, как легко управляются медиа через акционеров. У нас акционеры – это я и мой муж. И все управление может быть только через нас.
Я встречалась с Юлией Мучник, предлагала ей поделиться опытом организации платной подписки. Но они в другом формате не могут работать.
Сегодня мы все стали свидетелями громких процессов, связанных с расследованием, которые проводят «Новая газета» и «Ведомости». О чем говорит всплеск интереса к расследованиям?
К сожалению, в России, какие бы кто ни делал расследования, это ничем не заканчивается. А в любой цивилизованной стране любое расследование журналистов имеет вес, потому что власть сменяема, ей предстоят выборы на любом уровне. Политик там не может врать, обманывать, потому что рано или поздно это станет известно. У нас тоже многое становится сегодня известно обществу, но в итоге те, кто брал взятки, жульничал, вместо заслуженного наказания, как правило, получают пряники и повышения по службе.
,
,
«Дождь» сегодня в числе немногих СМИ, которые проводят журналистские расследования. До этого у вас были дебаты, интервью, культурные программы. Почему вы обратились к новому для себя формату?
Расследования у нас были, но их было мало. Кроме того, на «Дожде» никогда не было фокуса на проведение расследований, наши журналисты были заточены на другое. Понятно, когда я приглашала на работу главным редактором Романа Боданина после его увольнения с «РБК», я знала, какими компетенциями он владеет. И понимала, что он будет создавать на «Дожде» новую команду, менять и обновлять ее. И этот процесс идет. Это совпало с запросами нашей аудитории – на понимание того, что происходит в среде чиновников, госслужащих, лидеров партий. Сегодня перед нами стоит еще одна задача – найти баланс между форматом телевидения и журналистским расследованием.
Вы поддерживает коллег по цеху?
Когда что-то происходит с нашими коллегами мы их активно поддерживаем. Когда было «РБК», мы перекроили весь эфир и [сделали] длинный марафон о том, что там произошло. Более того, мы всегда стараемся взаимодействовать. Если кто-то из коллег выдает какой-нибудь материал, мы об этом говорим. В этом смысле у нас нет никаких правил или норм.
Расскажите о целевой аудитории «Дождя».
«Дождь» — это канал для людей, которые перестали смотреть телевизор, потому что перестали ему доверять, и «ушли» в интернет. Мы поставили перед собой задачу — вернуть этих людей к телевизору. И нам это удалось сделать. До отключения «Дождя» от кабельных сетей наша аудитория составляла почти двенадцать миллионов человек в месяц. Нам стало понятно, что люди готовы смотреть другое телевидение, альтернативное, с иной информационной повесткой и разными точками зрения. Можно сказать, что мы развенчали тезис федеральных каналов о том, что на ТВ показывают разную фигню потому, что люди хотят это смотреть.
Концепция канала менялась?
Меняется наш зритель всё время, и мы тоже меняемся. Но, с другой стороны, мы все равно не можем отходить от общественно-политической повестки, потому что у людей нет альтернативного независимого источника информации. Поэтому принципиально аудитория «Дождя» не меняется. Сегодня мы чувствуем, что людям хочется позитива, но оптимистичный контент делать достаточно сложно, потому что контекст, в котором мы живём, к сожалению, вообще не позитивный. И чем дальше, тем меньше оптимизма и в экономике, и в политике — во всём.
Чтобы работать на «Дожде», нужны какие-то особые качества?
Помимо профессионализма, нужно быть нормальным человеком, ты должен «гореть». Когда к нам попадают люди с другими ценностями, они рано или поздно отсеиваются. Человек хороший, это важный для нас показатель. Журналист – это очень честная работа. На самом деле по природе своей журналист не может быть циником. Об этом говорят многие наши проекты. У нас есть проект «Все разные, все равные». Шесть лет назад мы взяли на работу Женю Воскобойникову, которая попала в аварию и оказалась в инвалидном кресле, с которого никогда не встанет. Мы её пригласили из Воронежа, хотя она никакого отношения к журналистике не имела. Просто я увидела в ней жажду жизни и несгибаемый дух, характер. Я спросила ее: «Приедешь в Москву?» И она ответила: «Да, приеду». И приехала, и уже шесть лет работает на «Дожде». Что такое взять человека с инвалидностью на работу? Это оказалось не так сложно, надо было расширить туалет и найти тех, кто будет её поднимать на случай отсутствия в помещении лифта. И эти проблемы были решены. Сегодня мы чётко осознаем, как важно заниматься интеграцией инвалидов в общество. Это важно и для общества, и для инвалидов. Когда Женя первое время появлялась в офисе, то многие наши сотрудники пытались отвернуться, потому что было неловко, что кто-то едет на коляске. Даже у меня было такое чувство. Мы начали заниматься просветительской деятельностью, проводили различные акции, строили пандусы, проверяли Москву на комфортность для инвалидов и трудоустраивали их. Вот говорят, что мы оппозиционный канал, никакой оппозиционности у нас нет. А есть искреннее желание что-то сделать для людей. Пафосные слова о том, что журналисты меняют мир, на самом деле вовсе не пафосные. Вопрос только в том, с каким сердцем ты это делаешь и как хочешь изменить мир. Журналисты ВГТРК тоже меняют мир, я не хочу жить в таком мире.
,
,
Существует ли на «Дожде» этический кодекс поведения журналиста?
Да, существует. Его написал Роман Баданин на основании документа, который существовал в «РБК». Он его переписал под «Дождь» с учётом нашей специфики, и журналисты подписали этот документ. Для нас это первый случай, который говорит о смене подхода к тому, что делают журналисты. Если раньше все знали о необходимости представлять две точки зрения на события, подтверждать факт источниками, то сегодня это ещё закреплено в документе. Это очень важный для нас документ – это свод журналистских правил и принципов, которым мы будем следовать.
Из «Догмы» «Дождя»
1 У «Дождя», как и у всех, наверное, медиа в России, была непростая история взаимоотношений с информацией. Бывало, что мы ошибались, спешили в ущерб качеству, забывали выполнить все требования закона и здравого смысла – проверить полученные сведения, спросить мнение второй стороны, получить обязательный комментарий и так далее. Подписав «догму», журналисты должны будут следовать требованиям качества. Избавит ли это нас от возможных ошибок? К сожалению, ошибаются все и вряд ли то же не случится и с нами. Но мы обязуемся открыто исправлять ошибки и становиться лучше (можно сказать, взрослее).
2 В редакции создан специальный почтовый ящик [email protected], на который зрители/читатели/герои наших материалов могут сообщить о наших фактических ошибках или иных нарушениях журналистского кодекса нашими сотрудниками. В случае подтверждения таких фактов мы будем открыто исправлять ошибки и приносить извинения.
3 «Догма» исключает интонационную окраску наших новостей. Мы не за и не против кого-то. Мы – про новости. На канале тем не менее будет существенная часть авторского публицистического контента, а также редакционные колонки. Они не смешиваются с новостями.
4 Реклама и прочие формы коммерческого контента (в первую очередь так называемая нативная реклама) четко отделены от редакционных материалов – специальными недвусмысленными пометками и прочими визуальными средствами. Наши журналисты не берут и не дают взяток в любом смысле этого слова.
5 У нас нет табу – ни с точки зрения тем, ни с точки зрения источников информации. В отношениях с другими СМИ мы также честны: если вы обнаруживаете неверное цитирование нами чужой информации, пишите на тот же адрес.
,
