«Двойное гражданство» и «праздный интерес»

ДМИТРИЙ КАЗЬМИН, ДИРЕКТОР ФОНДА «МЕДИАСТАНДАРТ»

Главный исполнительный директор «Роснефти» Игорь Се­чин чаще, чем кто-либо из российских государственных деятелей, судится с журналистами. В этом области он стал преемником Юрия Лужкова, который до увольнения по­дал более 50 исков против средств массовой информации (и, конечно, все их выиграл в московских судах). Но если иски Лужкова были однообразными и мало что меня­ли в судебной практике, то Сечин — настоящий новатор.

И дело не в том, что Сечин требует уничтожить тираж давно выпущенной газеты, а «Роснефть» — беспрецедент­ные 3,12 млрд. руб. за ущерб нематериальным активам. Решения по его кейсам — вызов принципам работы жур­налистов по всей стране.

В 2014 г. в ходе разбирательства с журналом Forbes, подсчитавшим доходы Сечина, выяснилось, что сам факт публикации оценочных данных о высокой зарплате мо­жет порочить честь и достоинство. Причём неважно — корректная эта оценка или нет: она все равно вызывает негативное впечатление у читателя. Таким образом, поро­чащими могут быть не только факты, но и впечатления.

Новый прецедент: выигранный в сентябре в Остан­скинском суде Москвы иск против «Ведомостей». Предмет спора — публикация полученных из открытых источников сведений о недвижимости Сечина в Барвихе. Новация — публикация таких данных (по мнению юристов Сечина и суда) является вмешательством в частную жизнь, при­чём, цитируя иск, «для удовлетворения праздного инте­реса публики». Таким образом, общественный интерес, которым прикрываются журналисты, когда пишут о вли­ятельных людях, стал «праздным».

Будь в России прецедентная судебная система, опира­ясь на эти решения можно было бы де-факто запретить журналистские расследования и рейтинги. Но и без неё ничто не мешает влиятельным людям признавать в судах порочащими впечатления и праздным общественный интерес. Если такое движение станет массовым, журна­листам, чтобы не нарушать закон, останется лишь пе­репечатывать пресс-релизы и поздравления. К счастью, журналистику пока защищает эффект Барбры Стрей­занд — феномен, согласно которому попытка удалить информацию о чем-то приводит лишь к большому её рас­пространению. И этот эффект работает: несколько моих знакомых рассказали, что узнали о доме Сечина в Барвихе только после иска к «Ведомостям».

САВВА РАВОДИН, ЖУРНАЛИСТ

Независимые журналистские коллективы — это миф. И не важно, о ка­ком средстве массовой информации говорить — томском ТВ‑2, «Ленте» (той, что насильно превратили в «Медузу») или телеканале «Дождь», ко­торый больше «не идёт в кабельных сетях». Как в наши дни журналисты могут иметь самостоятельную редакционную политику, если в стране нет ничего самостоятельного? Все сферы деятельности зависимы от го­сударства. Поэтому писать о том, как плохо, что в Томске больше нет ка­нала ТВ‑2 — бессмысленно. Обществу такие телеканалы не нужны, а го­сударству — тем более. Тем же, кто вспомнит «Новую газету», или журнал «Ньютаймс», или, что уж совсем смешно, «Эхо Москвы», я отвечу: успо­койтесь, посмотрите на их тиражи и количество слушателей. В форма­те страны их просто не существует. Кстати, во время последней «Прямой линии» Владимира Путина один из вопросов задала специалист управ­ления международного сотрудничества Томского госуниверситета, вы­пускница голландского университета Ева Бурбо. Она отметила, что чув­ствует себя в Томске куда в большей безопасности, чем в Европе. Я не поленился тогда, нашёл статистику и выяснил, что количество преднаме­ренных убийств в Нидерландах и Томской области сопоставимы. Только в Нидерландах живёт 17 млн человек, а в Томской области — чуть боль­ше миллиона. И этому миллиону телеканал ТВ‑2 не нужен, люди чувству­ют себя в безопасности и не хотят знать, что в Томске и Нидерландах убивают примерно одинаково.

АЛЕКСЕЙ СИМОНОВ, ПРЕЗИДЕНТ ФОНДА ЗАЩИТЫ ГЛАСНОСТИ

ТВ-2 всегда был независим по отношению к получаемой информа­ции, к комментариям к этой информации, к распространяемой ин­формации. Они показывали то, что им самим было интересно и что, по их мнению, интересно людям. Количество зрителей у телекомпа­нии было значительное. Пока компаний, подобных ТВ-2 было мно­го, они были не так заметны. Когда они остались в одиночестве, сра­зу стало понятно: существуют они за счёт того, что за несколько лет успели приучить к своей «альтернативности» и губернатора, и вице-губернатора, с которыми у них были приличные отношения и с которыми они время от времени ссорились, но всегда находили общий язык. Губернатора сменили, а новый не хотел, чтобы в его регионе оставался некий альтернативный, не управляемый из цен­трального аппарата источник информации.

Вот и вся судьба ТВ-2. Дальше всё остальное — техника: бандитская, как положено, хамская, но, как говорится, вполне понятная.