Особая специальность

Феномен редактора

О Михаиле Ненашеве, главном редакторе «Советской России»,
Павел ­Гутионтов, секретарь Союза журналистов России:

— Ни один начальственный гнев до самого журналиста не доходил. Всё упиралось в главного. Это умение держать удар — важнейшее качество главного редактора. Я не знаю, ­Ненашев так угадал или кто-то угадал в Ненашеве те качества, которые ­сделали его одним из величайших редакторов ХХ века. При этом все говорили: какой он журналист, он не журналист. Но он нашёл себя в этом начальственном кресле, как никто другой. Это большая удача для ­каждого, кто с ним работал.

Николай Михайлов, журналист:

— Объяснение феномена Ненашева — учитель. Но он учитель в глобальном смысле слова. И в «Советской России» он нас всех учил. Учил, на мой взгляд, трём главным вещам, которые необходимы журналисту. Во-первых, искренности: нужно писать правду, нужно говорить правду. Во-вторых, любить читателя. Не относиться к нему свысока. Не считать, что читатель глупее нас. Ставка на внимание к читателю, на доверие к читателю. И ­наконец, в‑третьих, он учил нас мощнейшей самоотдаче.

О Егоре Яковлеве, главном редакторе «Общей газеты»,
Марина Токарева, журналист «Новой газеты»:

— Да, первое место работы бывает главным. В Москве оно было связано для меня с Егором Яковлевым, который возглавлял «Общую газету». Егор был абсолютно судьбообразующим фактором в жизни очень многих журналистов. Он умел так ругать и так хвалить, что благодаря этому мы менялись и воплощались профессионально. Он был крупным и ждал крупности от нас. Шесть лет я с ним работала, была собкором, потом редактором «Общей газеты» по Петербургу. Думаю, влияние Егора ощутил на себе каждый. Его обожали и ненавидели страстно; с ним не просто расставались — рвали кроваво, писали ему письма, манифесты, стихи. Для каждого, всерьёз претендующего на профессию, очень важно в самом ­начале встретить личность.

О Галине Положец, редакторе газе­ты «Время московских новос­тей»,
­Алексей Полухин, журналист, ­редактор «Новой газеты»:

— Практику я проходил в отделе экономики газеты «Время московских новостей», которая, к сожалению, сегодня уже не существует. Моим редактором была Галина Положец, которой я очень благодарен за начало своей журналистской карьеры. Это был полезный и продуктивный опыт в течение нескольких летних месяцев. По окончании практики мне предложили место корреспондента, где я, собственно, и работал до лета 2003 года, пока газета не прекратила своё существование. После этого я пошёл на стажировку в «Новую газету», где проделал путь от корреспондента до шеф-редактора отдела.

Об Алексее Венедиктове, главном ­редакторе «Эха Москвы»,
Матвей Ганапольский, журналист «Эха Москвы»:

— Я считаю, что он идеальный главный редактор. Во-первых, мы никогда не знаем, по какому поводу у него в кабинете звонит телефон. Нас просто это не интересует. Чтобы мы не сказали в эфире, он нас всегда защитит. Но у нас, правда, хватает ума не нарушать Закон РФ о СМИ. Во-вторых, качество работы коллег определяет только один человек — главный редактор. Мне может тысячу раз не нравиться, что наговорила моя какая-то коллега, но это не является предметом моего обсуждения. В-третьих, у нас существует степень доверия и понимания, поэтому никаких вводных комментариев я не получаю, а это в свою очередь повышает мою личную ответственность. Стиву Джобсу приписывают потрясающую фразу: «Мы не для того набираем сотрудников, которым платим огромные зарплаты, чтобы давать им указания, как работать». У нас, конечно, не такие зарплаты, как у сотрудников Джобса, но не для того мы работали больше двадцати лет, чтобы контролировать друг друга. Сегодня «Эхо» ­воспринимается как один голос.

О Нугзаре Микеладзе, редакторе «Новой газеты»,
Павел Каныгин, журналист «Новой газеты»:

— Микеладзе был суровым человеком. Это хорошо, потому что при первом приближении он сразу отсекал тех, кто не готов был к этой профессии. Потому что если начинающего журналиста может остановить всего лишь суровость человека в кресле, когда тот говорит, что тема не подходит, то явно этому журналисту стоит подумать, чем он ещё может заняться в жизни своей. А если человек уверен, его ничего не остановит, наоборот, он увидит, что усатый редактор, оказывается, сечёт, понимает и может своей мудростью поделиться. Микеладзе был мощным человеком, мастером и хорошим редактором.

О Дмитрии Муратове, главном редакторе «Новой газеты»,
Марина Токарева, Зоя Ерошок, журналисты «Новой газеты»:

— Дмитрий Муратов, наш главный, обладает талантом доверять, находить, выращивать. Иногда нас, «взрослых» даже раздражает, как он носится с молодыми, как ими восхищается. А смот­ришь — и выросло целое поколение замечательных молодых журналистов: от Веры Челищевой до Ольги Бобровой, от Лены Костюченко до Паши Каныгина.

У нас часто стажируются. Многие ещё практически дети, учащиеся первых курсов. Мне радостно с ними общаться. Как-то недавно по этому поводу Дмитрий Муратов сказал, что я совершаю «поколенческое» предательство, общаясь больше с молодёжью, чем со своими сверстниками. Но я не искусственно это делаю, ребята мне на самом деле очень интересны. У них есть стремление познавать профессию, быть во всём достоверными, серьёзно работать со словом. И это стремление всячески поддерживается нашим главным редактором.

Редактор-наставник

Андрей Райкин — ​шеф-редактор Службы информации государственного ­телеканала «Культура» и руководитель практики:

— Практиканты получают задание съездить на съёмку вместе с коррес­пондентом и посмотреть, как строится работа. По возвращении в редакцию они должны целый день наблюдать за циклом производства. Наблюдать, как из исходника получается сюжет. Вот за всем этим процессом студент должен понаблюдать и дома написать свой вариант сценария, не стараясь повторить то, что сделал корреспондент. Выполненное задание стажёр приносит ко мне, и мы с ним очень подробно разбираем, что получилось. Два-три раза за всю практику студенты должны съездить на съёмки с корреспондентом и потом написать что-то своё. Дальше начинается второй этап их практики, который я называю этапом «беспривязного содержания». Начинающий журналист не привязывается к месту съёмочной группы, а сам себе выбирает тему и героя. Он ставит себя в положение телевизионного корреспондента, которому надо было бы всё снять. Дальше он прописывает свой сценарий. И вот этот виртуальный сюжет в виде написанного сценария приносит мне. И мы его обсуждаем, работая только с текстом, со смысловой конструкцией. Третий этап практики — самый интересный и самый сложный. Задание — попробовать всё снять, а потом завести в компьютер и смонтировать, используя любую самую простую программу. Это задание помогает студентам собирать кадры в эпизод, чтобы возникла композиционная конструкция. В ходе этой работы они начинают понимать, например, что нельзя смонтировать то, что снято с одной точки. Для того чтобы всё это понять, они должны всё попробовать сделать своими руками.

Дмитрий Соколов-Митрич, редактор «Русского репортёра»:

— В журнале я веду репортажное направление. Штатных кроме меня, семь человек. Да, плюс есть круг неких постоянных внештатных писателей, на которых можно опереться. Время от времени нарисовываются новые люди. На самом деле есть очень много желающих работать в «Репортёре». Но когда начинаешь объяснять им, что нужно для того, чтобы взяли в штат, большинство на этой стадии пропадают. А те, которые не пропадают, начинают по-настоящему работать. Юля Бутова написала текст об омоновцах. Этот текст — ​одна из крупных её удач. Она где-то месяц общалась с омоновцами и пыталась понять психологию тех, кто разгоняет демонстрации. У неё получился классный репортаж, который всех удивил. И вот ещё Андрей Молодых. Это вообще особая история. Однажды звонок в редакцию: «Здрасьте. Мы с друзьями только что вернулись из Сомали. Может быть, вам что-нибудь написать?» Спрашиваю: «А вы — ​это кто?» «Мы — ​пятикурсники ВГИКа». Выясняю, что ребята хотели снять какой-то документальный фильм, скинулись по тысяче долларов, списались с каким-то украинским врачом, хирургом, который в Сомали работал, и абсолютно на дурака туда поехали. Но, правда, они догадывались, что страна не самая безопасная, поэтому задали вопрос этому хирургу, как бы так сделать, чтобы нас не сразу убили. И он договорился с теми, кто его охраняет, что за какую-то плату и их будут охранять. Но всё равно на месте, как рассказали ребята, всё было с жуткими нервами. И чтобы хоть как-то «отбить» эти две тысячи долларов, они решили написать что-нибудь. Я подумал, что не часто кто-то бывает в Сомали, и предложил им попробовать написать. В итоге получился хороший текст, правда, он был в два раза больше, чем нужно. Я лишний раз убедился, что хороший репортёр выходит не из тех, кто умеет писать, а из тех, кто умеет мыслить образами. Видимо, кинематографическое образование помогло Андрею Молодых. Я увидел, что он умеет выстраивать действие, выстраивать тезисы на уровне картинки. Репортаж вышел, назывался «Сомали. Диагноз», он произвёл большое впечатление. Потом Андрея ещё раз послали, про российских лётчиков ­писать, которые работают в Африке. Потом ещё куда-то, ещё куда-то. Каждый раз он писал неплохие тексты, и в итоге его взяли в штат. ­Человек просто с улицы пришёл.

Серж Шмеман, американский журналист, редактор The New York Times, лау­реат Пулитцеровской премии:

— Я не учился в школе журнализма. Мне советовали получить классичес­кое образование, а потом идти в газету и там уже учиться. Так я и сделал. После окончания университета поступил на работу в маленькую местную газету. Я до сих пор считаю, что лучшего образования для журналиста не существует. Потому что в маленькой газете, если ты сделаешь ошибку, тебе будут звонить через десять минут. Если что-то неправильно, тут же будут все знать. И у редактора найдётся время всё с тобой обсудить, что-то тебе посоветовать. В той маленькой газете я проработал год, потом несколько лет работал в информационном агентстве «Ассошиэйтед Пресс». Я стал редактором под конец своей карьеры, но продолжаю писать. От редактора требуется то же самое, что и от репортёра. Это узнать, что сейчас важно, что интересует людей и чем мы можем удивить. Я счастливый человек, потому что я всегда дружил со своими редакторами. Это были люди, с которыми я был очень близок. Бывали ситуации, когда редактор мне звонил и говорил: «Знаешь, статья не вышла». И я ему доверял. Всегда считал, что редактор знает лучше, да и я не судья своей работе. Далеко не каждый журналист может быть редактором. Очень хорошие корреспонденты могут быть ужасными редакторами. Хороший редактор — ​особая специальность. Это человек, который умеет слушать и ­который ­доверяет ­корреспонденту.