На маленьком плоту

Дело в том, что там не стандарт отсутствовал, это само собой, а хотя бы один человек, к примеру, вожатый, инструктор, который сделал бы две вещи. Первая: не отправился бы с детьми в путешествие, имея на руках плохой прогноз погоды, и собственной шкурой ощущал бы, что такое озеро в Карелии. Вторая, ещё более важная: он должен был набраться смелости сказать лагерной начальнице «нет», когда она отправляла чуть не силой десятки детей на верную гибель. Она ему: «Смотри, я сделаю так, что тебе не зачтут практику в твоём физвосе». А он оказался бы 17-летним, 20-летним, но мужиком. Упёрся бы.

Положа руку на сердце, вы давно видели таких? Кто вот так – да с начальством? Под угрозой незачёта? В клипе Шнура «В Питере пить»? То-то и оно.

На передаче присутствовала одна из выживших девочек Марина Голуенко и её папа. Она в очках и папа в сандаликах на босу ногу. Когда её причесали, загримировали перед программой, она долго с лёгким изумлением смотрела на себя в зеркало. Марина второй год подряд ездила в лагерь на Сямозеро, и ей там нравилось. Она вообще очень толковая, точная, приметливая девочка. Она умеет ставить палатку в дождь, разжигать костер, понимает, как грести, когда на озере волна. Она рассказала про залатанный плот, про показуху при проверках лагеря, про требование идти в поход, несмотря на прогноз, про девочку, которая сказала: «Я боюсь», и не пошла, как её ни уговаривали и не называли хлюздей. Она легла на кровать, закрыла уши руками. Она жива.

Остальные – кто как.

Живы, кстати, те, кто оказался в её отряде. Все до одного. Они приплыли на островок, когда погода была чудной. Потом зарядил дождь, ночевали они в мокрых палатках, наутро сварили «вкусненькой», как она сказала, кашки, продукты были, дело привычное. И тут так задуло, такие поднялись волны, что палатки сдёрнуло, а островок стал на глазах исчезать под водой. Инструктор, тот самый, что не нашёл в себе сил отказаться от похода, далее действовал безупречно. Он безошибочно выбрал толковую Марину, отозвал её в сторону и сказал, что, несмотря на плохую связь, он сумел понять, что с другими отрядами произошла трагедия, а если они будут медлить, то похожее ждёт и их. Они, не рассказывая никому и не сея панику, собрали вещи, посадили ребят на плот (плоты не перевернулись и в шторм, погибли те, кто плыл на лодках) и выгребли к лагерю, видя, как их островок уже залит водой по верхушки кустов.

Когда она это говорила, то замолчали в студии все: дама, уповавшая на стандарты, адвокатесса, всё порывавшаяся подпиарить, как успешно она ведёт подобные дела, председательницы всевозможных комитетов и подкомиссий, которые угрожали уж теперь точно уконтропупить всех чинуш и скряг, я –безответственный журналист, и даже психотерапевт, который во всей это истории привычно усмотрел фрейдизм чистой, озёрной воды. Мы же мамы и папы прежде всего. Одна перед программой рассказала, как её дочь в лагере всероссийского названия заставляли танцевать. Представляете? И девочка утанцовывалась так, что в 22 часа просто падала замертво! И утром, проснувшись и каши не поев, уже звонила маме: тут ужас, забери меня, пожалуйста! И мы кивали понимающе.

Когда дамы, участвующие в ток-шоу, строго спросили папу, как же это он вторично отправил дочку в лагерь, хотя среди отзывов в интернете были пугающие, он помолчал, и сказал, что у них в этот момент мама умирала от рака, детей у него трое и бесплатно отправить дочку по социальной путёвке было ничуть не лишним. Тем более что поехать она мечтала с зимы. А девочка взяла слово ещё раз, защитила инструкторов, жёстко прошлась по организаторам, рассказала, как привязывали верёвкой оторвавшуюся надувную часть плота, и украдкой посмотрела на папу, который посмотрел на неё.

И всем, у кого есть глаза, стало ясно, что в ней заложен уже важнейший человеческий стандарт. И как это получилось, несмотря на чиновное равнодушие, отсутствие должной постановки страхового дела в стране, малое количество внезапных проверок, несмотря на власть чистогана, протянувшего щупальца и к детским лагерям, – тайна сия велика есть. Яснее ясного, короче.

Просили-то меня написать вовсе не про это, а про стандарты в журналистском цеху. А то без стандартов заметки скучные и нежизненные. Ну, извините, увлёкся.