Должна ли пресса молчать, или Как нам повезло с «няней-убийцей»

Как вскоре выяснилось, виновницей происходящего оказалась 38-­лет­няя Гюльчехра Бобокулова, гражданка Узбекистана, с 2013 года работающая няней в семье Мещеряковых в доме на улице Народного ополчения. Она помогала по хозяйству и ухаживала за младшим ребёнком — 4-летней Настей.

Утром 29 февраля 2016 года она дождалась, когда Мещеряковы со старшим сыном уйдут из дома и убила девочку. Потом пере­оделась в чёрную мусульманскую одежду, подожгла квартиру и вышла на улицу. Примерно к 10 утра пожарные потушили пожар в квартире и обнаружили обезглавленный труп ребёнка. У станции метро «Октябрьское поле» Бобокулова появилась около 11 утра.

Почти сразу интернет заполонили сумбурные новости про «няню-убийцу», видео, на которых она, кричит: «Аллах Акбар!», видео с разбегающимися от неё полицейскими, видео на которых полицейские смело бросаются на обезумевшую женщину. Много всякого видео. Много всяких новос­тей, подробностей и суждений.

«Её бросил муж, и она сошла с ума». «Ещё в Узбекистане ей был поставлен диагноз шизофрения и она несколько лет провела в Самаркандской психбольнице». «Это был теракт, она была завербована запрещённой в России ИГИЛ». «Она давно стала исламисткой и теперь, насмотревшись видео с радикальных исламистских сайтов, где постоянно отрезают головы, решила сама стать героем борьбы с неверными». «Состояние аффекта, которое находит выражение в жестоких убийствах, довольно часто случается у женщин, присматривающих за чужими детьми, — вспомните хотя бы рассказ Чехова «Спать хочется»…

В интернете. Да и по полной программе. Но в телевизоре внезапно почти ни слова про это происшествие. В новостях либо совсем скупо, либо ничего. Никаких душераздирающих ток-шоу, никаких спецрепортажей. Ничего того, что обычно бывает в подобных случаях.

Как бы это цинично ни звучало (а звучит именно цинично и никак иначе), но отрезанная голова ребёнка, няня в чёрном одеянии, размахивающая его головой и кричащая «Аллах Акбар!» — что может быть более рейтингового, что может быть более приковывающего зрителя к экрану? Можно себе представить, как заблес­тели глаза у редакторов новостных программ и ток-шоу, когда они увидели в интернете новости про эту страшную трагедию.

Но на выходе — ни слова. Ну или почти ни слова.

Молчание. И это, пожалуй, лучшее, что наше телевидение сделало за последние годы

Через два дня после этой трагедии, обсуждая таинственное молчание телевизора с приятелями, я долго воспроизводил всякие версии, блуждающие по интернету и даже с некоторым пафосом говорил о том, что молчание телевизора крайне тревожный симптом и всё такое прочее… Говорил много и, как уже было сказано, с большим пафосом. Пока в ответ не услышал: «Я молю Бога, чтобы они не передумали, чтобы они продолжали блокировать информацию в телевизоре…» Далее моя приятельница, у которой маленький ребёнок, любимая работа и, естественно, няня, весьма доходчиво объяснила, что случилось бы с её жизнью, если бы телевизор в свойственной ему манере взялся бы за эту историю с няней и отрубленной головой. В первую очередь, в ад её жизнь превратила бы мама, которая и так с большим подозрением относится к имени её няни — Диана и смуглому цвету кожи этой абсолютно русской женщины из Ростова. Но если проблему мамы как-то можно было бы вытерпеть, то проблема свекрови — была бы неразрешима. А ведь сколько таких семей с нянями, мамами, свекровями. А скольких нянь зовут не Дианой, а Динарой, или, ещё хуже, Гульнарой. И скольким из них не посчастливилось иметь славянскую внешность.

Да и славянская внешность в случае массового психоза — не гарантия. Телевизор-то ведь не вчера работать начал. Представьте себе любое ток-шоу на эту тему? Сколько самых острых комплексов и страхов пробудит в людях напористая и полностью безответственная болтовня участников и ведущих. В голове у людей и без того давно перемешалось всё и вся — страшный, но запрещённый в России ИГИЛ, украинцы, турки, американцы и их наймиты (которыми могут быть кто угодно) и все они, несомненно, хотят резать головы нашим маленьким детям! Турчанки и американки редко нанимаются нянями, а вот украинок как раз полно.

И это не говоря о том, что шизофреником может быть вообще кто угодно, а «состояние аффекта, которое находит выражение в жестоких убийствах» вообще случается сплошь и рядом — вот и эксперт в солидном костюме в телевизоре об этом сказал. Ни с кем нельзя оставлять детей. Каждый может отрезать голову моему ребёнку! Как такое вынести?

И мне стало действительно страшно. Не терактов, не запрещённого в России ИГ и его вездесущих вербовщиков — стало страшно, что они прервут своё молчание и вдарят из всех своих студий по «няне-убийце». Кто бы и по каким соображениям не дал команду телевизору заткнуться — он сделал очень хорошее дело. Для меня это — несомненно.

Я, разумеется, читал за эти дни много всяких пафосных речей про священный долг СМИ писать обо всём, что происходит. Про то, что нельзя обманывать людей, не сообщая им о преступлениях и терактах, обо всех страшных трагедиях и выдающихся достижениях. И всё такое прочее.

На самом деле, долг этот — чистая фикция. Просто потому что СМИ — это всегда выбор и отбраковка. Никто и никогда не сообщает обо всём, что происходит. Потому что обо всём — значит ни о чём. Чтобы писать обо всех страшных трагедиях, нужно сначала кому-то определить, что такое «трагедия» и что такое «страшная». Чтобы писать обо всём значимом, нужно определить, что значимо, а что — нет. Для кого значимо, а для кого нет. 

Выбор и отбраковка! Значимость и функция прессы выражаются не только в том, о чём она пишет. Но и в том, о чём она молчит. И не надо говорить, что выбор этот всегда делается в пользу значимого в ущерб незначимому. Для кого незначимому? На каких основаниях? С какими целями?

Некоторое время назад я довольно подробно изучал реакцию американских СМИ на теракты 11 сентяб­ря и их расследование. И, к своему удивлению, обнаружил, что ключевым критерием отбора для больших (влиятельных) СМИ было «гашение сигнала». СМИ вопреки, казалось бы, логике рейтингов и сенсаций последовательно глушили любой сигнал, идущий вразрез с официальной версией. Любое заявление властей давалось в полном объёме и не вызывало практически никаких сомнений, тогда как любые сомнения в этих версиях либо вовсе не попадали в «большие СМИ», либо встречали в них массированный и доскональный отпор.

Все «большие» издания и каналы без каких-либо вопросов приняли историю про паспорт Мухамеда Атта (организатора терактов 11 сентяб­ря — по официальной версии), который обнаружили во время разбора завалов здания Всемирного торгового центра. Он — как писали и говорили все эти «большие СМИ» — выпал из самолёта, который врезался в здание и оказался под завалами практичес­ки нетронутым. Зато, когда возникла версия про «невозможность разрушения зданий ВТЦ от причинённого врезавшимся «Боингом» ущерба», то эти же СМИ стали лихорадочно (с сотнями комментариев экспертов, десятками специальных подборок и репортажей) доказывать, что температура горения вокруг самолёта была такой, что даже самые прочные опоры не могли этого выдержать. Бумага не горит, а огнеустойчивый металл плавится в пыль?

И это не было, очевидно, результатом давления сверху — американским СМИ совсем не просто указать что-либо сверху. Это было системным действием. Редакторы и сотрудники СМИ не хотели жить в мире, который пошёл вразнос. В мире, где никто никому не верит и никто ничего не понимает. Потому СМИ в США и «четвёртая власть», что так же, как и первые три, отвечает за миропорядок. То есть выбирает и отбраковывает новости на основании своих представлений о добре и зле. Представления эти могут нам нравиться или нет. Но отсутствие объективной и внеположной новостной повестки — очевидный факт. СМИ — это не просто ретранслятор. СМИ — это организатор информационного пространства. Потому и власть. Всегда власть. Только в свободных странах — четвёртая (со своими интересами, своими резонами и целями), а в авторитарных — придаток первой. То есть единственной, той самой власти.

То есть, в нашем случае, запрет на раскручивание истории «няни-убийцы» — никакого отношения к представлениям о добре и зле редакторов и сотрудников телевидения не имеет. Просто нам всем немного повезло. Наверное, небезынтересно, почему вдруг эту историю решили «не пустить», почему именно тут оказалось важным не раскручивать механизм психического давления на людей. Может, действительно испугались массовых погромов на нацио­нально-религиозной почве, может нянь стало жалко и матерей. Может в преддверии завершения сирийской кампании никто не хотел снова раскручивать тему запрещённой в России ИГИЛ — время нагнетать истерию, время её сворачивать.

Впрочем, повторюсь, что бы ни явилось причиной — нам повезло. И это одна из лучших новостей за последнее время.