«Фейсбук» и факты в эру постправды

В 2016 году медиа на собственном горьком опыте поняли, что журналистика оказалась в опасности быть погубленной безответственными политиками и революцией в области передачи информации. Оба эти фактора ускоряют распространение лжи, дезинформации и сомнительных заявлений

Свободная циркуляция злобной лжи, неэффективность проверки фактов, устойчивость популистской пропаганды, расизм, сексизм и возникновение так называемой эры постправды бросают вызов фундаментальным основам этичной журналистики: значимости фактов для демократии и желанию людей быть хорошо информированными, когда им предоставляется возможность принять потенциально важные решения, которые могут изменить их жизнь.

В последние месяцы 2016 года руководители СМИ и ведущие журналисты, политики и академики чесали затылки, когда их просили объяснить, что происходит и что пошло не так.

Некоторые бросаются обвинять в кризисе новые технологии и в конечном счете приоритеты интернета и социальных медиагигантов, таких как «Гугл», «Фейсбук» и «Твиттер». Другие указывают на собственные провалы медиа: глубоко порочную и политизированную прессу и систему вещания, погрязшую в столичных дрязгах.

На фоне противоречащих фактов даже перевод стрелок на найденных удобных «козлов отпущения» не может объяснить, почему в Соединённом Королевстве и в Соединённых Штатах основная часть аудитории, похоже, не озабочена обманом, нетерпимостью и бесстыдной предвзятостью своих политических лидеров.

Люди обращают мало внимания на то, что говорят ведущие медиа. Согласно данным лаборатории Нимэна из Гарвардского университета, в США около 360 газет призывали своих читателей голосовать за Хиллари Клинтон, и только 11 — поддерживали Трампа. Похоже, что общество не очень-то озабочено фактами. По мнению Даниеля Дейла, дотошного репортёра из Toronto Star, Дональд Трамп делал до 20 ложных заявлений в течение одного дня в период с 15 сентября до дня выборов.

Если бы людей действительно волновало распространение лжи, они могли бы использовать интернет для быстрой проверки заявлений политиков и их разоблачения. Во время референдума в Великобритании и ожесточённой предвыборной борьбы за пост президента США в интернете появилось множество сайтов, проверяющих факты. Но даже этот расцвет вскрывающих правду механизмов не возымел большого влияния, судя по материалам детального изучения поведения СМИ в период выборов Трампа, проведённого Guardian и Columbia Journalism Review.

Новостной взрыв 2016 года дал хорошую пищу для дискуссий всем, кто озабочен будущим демократии и журналистики. Предупредительные знаки информационного кризиса мигают уже давно. В сентябре 2016 года норвежский издатель развернул жёсткую критику «Фейсбука», который цензурировал один из наиболее известных образов вьетнамской войны.

Эспен Эгил Хансен использовал первую страницу ежедневной норвежской газеты Aftenpostento для публикации открытого письма Марку Цукербергу, обвинив его компанию в злоупотреблении властью за удаление фотографии, изображающей детей, бегущих от напалмовой атаки во Вьетнаме (автор фото получил за него Пулитцеровскую премию).

Уже через день «Фейсбук» отступил, восстановив фото и пообещав обсудить финансовый вопрос с издателями. На первый взгляд, это был единичный шторм по поводу использования отдельно взятой фотографии, но он затронул оголённые нервы журналистики во всём мире. Скандал подчеркнул растущее противоречие между имперской властью интернет-компаний и той угрозой, которую они представляют для будущего новостной индустрии.

Этот случай также показал растущую озабоченность тем, каким образом, используя свои технологии, такие интернет-гиганты, как «Гугл» и «Фейсбук», богатеют, лишая при этом средств издателей и новостные медиа.

Возможно, это объясняет, почему после американских президентских выборов вопрос о фейковых новостях в интернете вызвал огненную бурю в медийных кругах. Уже за месяцы до выборов критики Дональда Трампа обвиняли «Фейсбук» в том, что через свои источники он позволил свободное распространение ложных новостных сообщений.

Это даже привело к некоему внутреннему бунту. По информации Guar­dian, сотрудники «Фейсбука» создали неофи­циальную группу специалистов, чтобы в рамках широкого национального обсуждения вопроса исследовать роль своей компании в росте количества фейковых, вводящих людей в заблуждение новостных статей на платформе. «Фейсбуком» пользуются более 150 млн американцев.

Один из сотрудников группы высказался на новостном веб-сайте следующим образом: «Это не сумасшедшая идея. Сумасшествием было то, что он вышел и стал отрицать это в то время, когда и он, и все мы в компании знаем, что фейковые новости широко распространялись на нашей платформе в течение всей избирательной кампании».

Нужно признать, что у компаний типа «Фейсбука» имеются инструменты, чтобы остановить распространение фейковых новостей. Если бы они были готовы инвестировать в технологии и дополнительные кадры, чтобы как-то обуздать свои источники, можно было бы избежать новостей типа: «Агент ФБР, подозреваемый в утечках из электронной почты Хиллари, найден мёртвым с признаками очевидного убийства/самоубийства» или «Папа Франциск шокировал мир, порекомендовав Дональда Трампа на пост президента».

Перед «Фейсбуком» стоит двусторонняя проблема: во-первых, он отказывается признать, что использование алгоритмов для мониторинга и редактирования материалов не может заменить предоставление этой работы людям, редактирующим и готовящим новости к публикации, и, во-вторых, он отказывается признать себя издателем.

Скандал из-за вьетнамского фото показал, что для анализа ситуации и контекста, а также нюансировки суждений о том, что будет опубликовано, всё же необходимы разумные человеческие существа. Редакторские решения должны приниматься людьми, которые понимают суть общественных интересов и рамки ценностей, в которых работает журналистика. Машины могут сделать многое, но в них нельзя ввести коды этической экспертизы.

Цукерберг считает, что его социальная сеть — это «высокотехнологичная компания» и «платформа», а не издатель. Однако многие медиаэксперты с этим абсолютно не согласны.

Они говорят, что он стал «самым влиятельным издателем в мире», и имеют право на такое мнение. Он возглавляет бизнес стоимостью около $325 млрд — это шестая из крупнейших мировых компаний. Можно сказать, что это новостной Голиаф в мире социальных медиа.

«Фейсбук» должен признать и начать применять принципы и базовые стандарты журналистики и свободы слова, которыми в течение многих поколений руководствуются журналисты, редакторы и издатели.

Медиаэксперты считают, что лучше бы «Фейсбуку» поступить именно так, дав редакторам новостных медиа голос при принятии решений о том, как они используют платформу. Нанятая команда собственных редакторов могла бы работать с профессиональными СМИ и разрешать возникающие споры, когда они появляются.

Отсутствие прозрачности в работе «Фейсбука» и других социальных сетей и интернет-компаний затрудняет решение вопроса об ответственности. И только утечка документов бывших сотрудников пролила некий свет на внутренние механизмы работы в компании. Отсюда и возник вопрос о том, кто в компании является ответственным за обработку новостей. Сейчас совершенно ясно только то, что «Фейсбук» прежде всего занят созданием платформы, которая привлечёт рекламодателей. И его совершенно не интересует выстраивание репутации в новостном бизнесе. Эту же проблему затронула норвежский премьер-министр Эрна Солберг, которую «Фейсбук» подверг цензуре за распространение фотографии жертв напалма. В своей статье в Guardian она заявила, что действия компании нельзя назвать прозрачным и ответственным поведением. «Фейсбук» закончил тем, что стал «менять историю и правду». Она также предупредила об угрозе демократии и свободному потоку информации.

Единственный выход — изменения, хотя они и могут быть довольно неприятными. Как «Гугл», так и «Фейсбук» пообещали предпринять действия, которые ограничивали бы распространение ложных новостей, но остаются и другие вопросы, важнейший среди которых — более внимательное наблюдение за отношением этих компаний к редакторскому контенту, так как последний отражает их непревзойденную силу и влияние в распространении новостей.

Основной проблемой остается то, что вводящие читателя в заблуждение новости могут распространяться в социальных сетях, как лесной пожар, из-за настроек подтверждения «поделись с другом» и использования лайков. Анализ, проведенный BuzzFeed News, обнаружил, что 38% постов, которыми делились на «Фейсбуке» три политика правого крыла, включали «фальшивую или вводящую в заблуждение ­информацию».

Но журналисты столкнулись с таким кризисом, когда традиционные форматы новостей вышли из моды, а медиабизнес перестал получать деньги за новости. Информационная революция предоставила различные способы доступа к информации, и люди стали создавать собственные фильтры информации: «нравится — не нравится».

Примерно 150 лет газеты контролировали поток новостей и рынки рекламы, но цифровые технологии перевернули всё.

Перед лицом кризиса СМИ провели мучительные сокращения в редакциях. Подборка новостей стала кабинетным процессом. Всё меньше денег тратится на расследовательскую журналистику, сокращаются вложения в кадры: приличные должности и обучение.

В результате СМИ всё больше и больше следуют по пути политических и корпоративных элит, а именно исчезновения журналистики, призванной контролировать власть. Возможно, это частично объясняет, почему ведущие СМИ оказались оторванными от своей аудитории.

В предстоящие годы основным станет вопрос о том, как СМИ могут вернуть общественное доверие к квалифицированной журналистике. Информационный кризис затрагивает перспективы демократии. Миру и стабильности в стране и за рубежом угрожают рост пропаганды, языка вражды и эгоистичной политики с признаками экстремизма.

Людям по-прежнему нужна информация, базирующаяся на фактах, но они с известным скепсисом относятся к тому, как СМИ публикуют свои сообщения. В 2016 году СМИ получили болезненные уроки, в частности урок того, что они должны быть честными, справедливыми и решительными при освещении политики и никогда не терять из виду свою аудиторию.