Странные обычаи диких народов Востока

Как устроен день сотрудника AFP?

— Фотоотдел московского бюро агентства Франс Пресс — это шеф-фотограф Юрий Кадобнов, три фотографа и редактор. Поскольку агентство не фотографическое, то мы находимся не только на съёмках, но и на работе в офисе. Бывают дни, когда мы не снимаем ничего, а бывает, не видим друг друга месяцами, потому что не совпадают графики командировок. В 2014 году, например, когда проходила Олимпиада в Сочи и случился конфликт на Украине, мы не виделись с коллегами семь месяцев. За полгода — четыре месяца командировок.

Чаще всего я летаю в Казахстан. Одна из тем, которой помимо спорта я занимаюсь достаточно близко, — это космос. Снимаю пуски пилотируемых летательных аппаратов «Союз» и посадки космонавтов. Пусков в году, как правило, четыре, поэтому 2‑3 раза в год я езжу на Байконур. Посадок тоже четыре, и, поскольку это пуловая съёмка, они поделены между четырьмя мировыми агентствами, и мы ездим по очереди.

Агентство Франс Пресс снимает далеко не все события, которые происходят в России. В сферу наших интересов входят три темы — внутренняя политика (первое лицо государства) и внешняя (активность министра иностранных дел), религия в виде праздников (Рождество, Пасха, Крещение) и спорт в европейском и мировом контексте (чемпионаты мира или Европы).

Как происходит работа на выезде?

— Во время крупных спортивных событий обычно собирается большая бригада пишущих, снимающих, видеооператоров и сотрудников технических служб. Например, в бригаде AFP на Олимпийских играх в Рио‑де-Жанейро было 185 человек, из них 45 фотографов.

Среди фотографов при этом существует разделение, как в фильме «Кин-дза-дза» — по цвету штанов, то есть в данном случае — жилеток на летних олимпиадах и рукавов на зимних. Каждому фотографу выдают жилет с номером, у большинства они жёлтые или цвета хаки. Для пула это резко отличающийся цвет — в Лондоне они были синими, в Рио — зелеными. Фотографы в пуловых жилетах имеют приоритет при постановке на съёмку, в доступе к зонам с ограниченным количеством мест и при получении билетов на мероприятия.

Дело в том, что если ты имеешь аккредитацию, то это не означает, что ты попадаешь на все мероприятия свободно. Есть билеты для церемоний открытия и закрытия, а также на съёмку двух самых престижных видов спорта — лёгкой атлетики и, в первую очередь, плавания. Просто количество мест на трибуне в бассейне ограничено, а у бортика тем более.

Кризис побудил многие редакции сократить количество собкоров и выездных бригад. Повлиял ли он на AFP?

— Пока нет. По большому счету кризис, наоборот, вынуждает редакции пользоваться услугами агентств. Посылать корреспондента на Олимпиаду за океан очень дорого. Надо понимать, что на Олимпиадах одновременно происходит очень много событий и одному человеку очень сложно везде успеть. Даже такое большое агентство, как ТАСС, посылает всего два-три человека, что не гарантирует съёмку всех нужных событий, а именно — золотые медали для России. То же самое касается и «РИА Новости».

Пуловыми агентствами на Олимпиаде являются France Presse, Associated Press, Reuter, Getty Images и хост-агентство, которое раздаёт фотографии для всех местных СМИ. Эти агентства снимают абсолютно всё. На их контент продаются подписки, которые стоят несколько сотен долларов за некоторое количество фотографий. Это гораздо выгоднее для любой редакции, чем посылать своего корреспондента. Так что сокращение штата в пуловом агентстве не имеет смысла.

Кто покупает фото, которые снимаются в России и о России, — местные СМИ или зарубежные?

— Это зависит от работы менеджеров по продажам на конкретной территории. Если редакция заключает договор, скажем, с Рейтер там будут фото только этого агентства, но это не значит, что фотографии Рейтер были лучше всех. Держать подписку всех агентств сразу могут позволить себе только очень обеспеченные издания, это очень дорого.

Есть ли разница в стандартах работы фотографа для российского агентства и для зарубежного?

— Перестраиваться действительно сложно, нужно фактически изменить схему мышления. Вот ты выходишь на улицу, а вокруг всё написано по‑китайски или по‑грузински, то есть на полностью незнакомом алфавите. Возьмём тот же Китай — много ли мы знаем китайцев? Они все для нас на одно лицо, максимум мы можем узнать главу государства. Когда ты снимаешь свою страну на экспорт, к ней нужно относиться именно так. Это означает, что нет большого смысла снимать местных селебрити или надписи на местном языке — первые неизвестны, а вторые нечитаемы. Именно поэтому всегда сложно снимать что‑то на митингах — все надписи нужно либо переводить, что трудно, особенно если это игра слов, либо искать альтернативу словам. Самый лучший плакат на митинге с точки зрения фотографа — это перечёркнутый крестом портрет или слово NO (нет).

Я считаю, что фотография в крупных агентствах вступила в фазу развлечения. Сейчас очень сложно повлиять на мир фотографией, как это было раньше. В целом наша задача сводится к тому, чтобы показать странные обычаи диких народов Востока. И военные парады, и ныряние в прорубь на Крещение — всё это только ради развлечения читателя, ради экзотики. И такое ощущение, что это общемировая тенденция.

Существует ли в агентстве догма, где были бы зафиксированы все правила съёмки?

— Есть определённый гид, который постоянно обновляется. Впрочем, там нет ничего радикально нового. Например, нежелательно публиковать фотографии мёртвых людей, но, когда ты находишься на войне, это часть события. Нежелательно публиковать крупный ракурс мёртвого человека, но фотография мёртвого Муаммара Каддафи обошла все мировые СМИ.

Если посмотреть на фотографии российских СМИ, скажем, «Коммерсанта» и ТАСС, в сравнении с фотографиями AFP и Reuters, будет ли видна разница?

— «Коммерсантъ», в силу особенностей своего стиля, снимет необычно, постарается подать ситуацию под оригинальным углом. К тому же они будут снимать любые важные лица безотносительно события, чтобы использовать их и в других поводах.

ТАСС снимет очень много. Если это, скажем, Пасха, то там будут отдельно верующие, патриарх, вид сверху, сбоку и так далее. То есть фотографии, ориентированные на среднего потребителя, — всё и сразу, вроде фотобанка. AFP будет снимать тоже всё, но меньше, чем ТАСС. Наше «много» — это 15 фотографий, у ТАСС — 50. На мой взгляд, и 15 много.

Дело в том, что печатных изданий становится всё меньше, а фотографии публикуются в основном в интернете. Интернет — это всегда подборки. Если раньше весь сюжет нужно было рассказать в одной фотографии, то сейчас это серия карточек, которые должны быть максимально красивыми — просто очень большая конкуренция, и нужно радовать глаз потребителя.

Что в спорте можно считать «красивым» для фотографа? Судя по работам-победителям World Press Photo, это какой‑то курьёз или несчастный случай.

— Представь, что мы выходим на берег Финского залива и видим закат — он очень красивый, но он бывает каждый день. А если на фоне красивого заката будет какой‑то контрапункт (скачущая лошадь или расплющенная лягушка), эта работа сразу будет отличаться от других. Поэтому «вылизанные» с точки зрения техники фотографии могут быть не оценены жюри WPP. А вот когда идёт баскетбольный матч, два спортсмена вступают в борьбу, и один жестом направляет два пальца оппоненту в глаза, это, возможно, не повторится уже никогда. От фотографии должно быть ощущение «вау!».

Для меня в фотографии есть два главных критерия: хорошую фотографию ты хочешь повесить на стену и ты не понимаешь, как это сделано. Если я не понимаю, то это интересно.

То есть, когда ты отправляешься на задание, с одной стороны, у тебя есть задача, а с другой — ты никогда не знаешь, что может произойти?

— В фигурном катании есть обязательная программа и произвольная. Обязательная программа для фотографа — это крупный, средний и общий планы, основные действующие лица (желательно в момент пика их эмоций). Помимо этого ты можешь снять что‑то своё, и это приветствуется. Скорее всего, именно что‑то необычное и запомнится.

А насколько часто фотографы становятся узнаваемыми среди спортсменов, ведь они всё время находятся рядом?

— Хороший фотограф в зеркале не отражается и тени не отбрасывает. Я сотрудничал с баскетбольным клубом «Спартак» в Санкт-Петербурге, но старался дистанцироваться от тесного общения. Да, может быть, тебе доверяют чуть больше, но всё‑таки нас разделяет камера.

Кто повлиял на тебя как на фотографа?

— Мне очень помогли старшие коллеги в агентстве — Юрий Кадобнов и Александр Неменов. Когда я переехал в Москву, у меня был достаточно большой фотографический стаж, но всё равно пришлось начинать с чистого листа. Если в Петербурге приезд большого чиновника был событием, то в Москве еженедельные походы в министерство — это повинность, ну или, по крайней мере, рутина, в которой нет ничего героического.

Каждый день я отсматриваю очень много фотографий. Не могу сказать, что у меня есть любимые фотографы, но мне очень нравится работа отдельных фотографов Рейтер — это немец Пфайфенбах, он снимает футбол и легкую атлетику. Мне нравятся работы Getty Images, там сложно назвать конкретные имена, их очень много — Кэмерон Спенсер, Том Петтингтон… Дело в том, что это агентство специализируется на двух вещах — на моде и спорте, поэтому у их спортивных фотографов гораздо больше практики. Я бы тоже хотел ездить больше.

Следишь ли ты за работами коллег?

— Поскольку я начинал как пишущий спортивный журналист, то обычно начинаю свой день с отсмотра спортивных новостей и фотографий. Это стало гораздо удобнее с появлением Instagram. Ведущие агентства дают до 10 фотографий в день, а это своеобразная выжимка лучшего. В Associated Press это называется top, в Reuters — image of the day (картинка дня), в European Photo Agency — EPA select, у нас в AFP это называется top shot. Интереснее всего смотреть Getty Images, потому что они снимают разнообразные виды спорта. Мало кто интересуется стрельбой, штангой или гимнастикой в четырёхлетний период между Олимпиадами, а в GI можно каждый день смотреть, как спортивные фотографы воплощают свои идеи.

Всё это важно для подготовки будущих съёмок. Например, два года назад я впервые попал на большой турнир по фехтованию, когда в Баку проходили европейские игры. У них был непонятный статус, скорее «утешительные» игры, на которые приехали молодёжь и непривычные для зрителя страны. Там я впервые увидел прыгунов с шестом из Боснии и Герцеговины. Для фотографа — просто раздолье! Можно было не снимать всех участников соревнования, как это обычно бывает, а просто делать красивые фотографии. Через два месяца в Москве тоже проходил чемпионат по фехтованию. Это очень интересный вид спорта, потому что на финалах там освещена только дорожка, а с этим можно играть — выдержкой, диафрагмой. И уже на Олимпиаду в Рио я ехал с двумя конкретными идеями серий. Одна в итоге заняла третье место на фестивале спортивной фотографии в США и на конкурсе «Золотое перо» в Санкт-Петербурге.

Что ты как фотограф советуешь для общего развития?

— Нужно воспитывать фотографический вкус. Если фотограф способен увидеть картинку, то технически он её решит. Главное — видеть. Для этого надо смотреть лучшие карточки агентств, галереи неинформационных агентств, художественные фотографии, черпать идеи, чтобы привнести художественный замысел даже в спортивную фотографию.

Снимать хорошие вещи можно не только работая на AFP, даже и в любой региональной российской редакции. Самые интересные фотографии чаще всего возникают у людей, которые как раз не обременены ежедневной рутиной.