Количество журналистов-фрилансеров стремительно растёт. Что это: признак кризиса или новые возможности для профессии? Об этом ЖУРНАЛИСТ спрашивает у признанных мастеров журналистики и обладателей премии «Золотое перо» России.
,
ВЛАДИМИР СНЕГИРЁВ, обозреватель «Российской газеты»
,
,
Впервые я столкнулся с фрилансерами в конце 1980‑х — начале 1990‑х, когда разваливался Советский Союз. Потом та же участь постигла Югославию. На обширных пространствах вспыхивали жестокие региональные конфликты: нарезались новые границы, делились сферы влияния, захватывались властные полномочия, рушился старый мир, а вместе с этим открывались новые возможности.
Это была золотая пора для фрилансеров. Они первыми проникали на прежде закрытые объекты, первыми оказывались на полях сражений, первыми брали сенсационные интервью у новых лидеров. Для них, казалось, не существовало никаких тормозов, границ, условностей, правил. Правило было только одно: во что бы то ни стало добыть эксклюзив и затем выгодно пристроить его традиционным СМИ (чаще всего — какой‑нибудь богатой телекомпании). Постоянно рискуя жизнью, они зарабатывали очень хорошие деньги. 40‑50 тыс. долларов в месяц было вполне обычной платой за риск.
У них не было страховок, их никто не собирался спасать в случае попадания в плен. Нам, традиционным журналистам, они казались не совсем правильными или настоящими. Но постепенно лично я проникся к ним уважением — после того, как подружился с самыми отъявленными бродягами-фрилансерами из Великобритании и увидел их работу — сначала в Ираке (операция «Буря в пустыне»), затем в Афганистане и на окраинах бывшего СССР.
Один из них, Вон Смит, еще тогда, в начале 1990‑х, говорил мне буквально следующее.
«Нас называют “свободными журналистами”, фрилансерами. Иногда эти слова произносят с оттенком иронии. Есть, мол, серьезные компании и серьезные штатные корреспонденты, а эти — ну просто бродяги непутевые. А я не чувствую никакой ущербности. Напротив, мне жаль тех, кто служит в редакциях и телекомпаниях. Они несамостоятельны, свободу их действий и мыслей ограничивают хозяева или боссы. Нет, я не хочу оказаться на их месте.
Да, мы не изменим мир, но ведь кто‑то же должен поднимать камни и демонстрировать, что лежит под ними. Мы показываем людям то, что не могут или не хотят показать обычные журналисты. У каждого человека свои представления об истине, никто не вправе считать себя монополистом на то, что есть правда, но, согласитесь, чем больше версий будет озвучено, тем ближе к цели мы окажемся. Нас упрекают в том, что иногда мы действуем на грани закона, а порой напоминаем настоящих авантюристов. Мне нечего возразить, потому что такова специфика этой работы. Нашей самой лучшей работы!»
,
,
Интересно, что все эти ребята были в большой чести у боссов самых продвинутых телекомпаний, их всегда подряжали ВВС или американцы, когда где‑то начиналась очередная заваруха. Более того, о них — Питере Джувенале, Рори Пеке — вышли в Британии книги, сняли кинофильмы.
Конечно, нельзя всю жизнь ходить под пулями и полагаться на вечное везение. Рори Пек был убит в Останкине в октябре 1993 года. Питер после пятнадцати лет работы фрилансером остепенился, завел собственный бизнес, женился на афганке, живет в Кабуле. Вон Смит основал в Лондоне Frontline Club — место, где собираются бродяги-журналисты со всего света, проводят фотовыставки, презентуют фильмы, обсуждают свои проблемы.
Что касается перспектив этого направления в журналистике, то они вполне позитивные. Чем ниже будет уровень так называемой «качественной» прессы — а он неуклонно снижается, — тем больше найдётся охотников работать самостоятельно, без оглядки на продажных хозяев, на трусливых редакторов и на циничную власть.
,
,
ЮЛИЯ КАЛИНИНА, обозреватель «МК»
Фрилансерами люди становятся потому, что не находят постоянного места работы: их не берут или берут на очень маленькие деньги. Все мои знакомые фрилансеры хотели бы иметь постоянный оклад и не думать каждую секунду, где и как заработать. То, что число фрилансеров растёт, говорит в первую очередь об экономике газетно-журнального бизнеса. Она явно падает.
,
,
Не думаю, что фрилансеров нужно обучать профессиональным и этическим стандартам. Это такая штука, которую преподаёт сама работа. Если человек тупой и не учится на своих и чужих ошибках, у него быстро начнутся неудачи, суды, конфликты. Он бросит это дело и пойдёт торговать стройматериалами (и разбогатеет гораздо быстрее. — ЖУРНАЛИСТ). А умный быстро поймёт границы и останется фрилансером.
АКРАМ МУРТАЗАЕВ, обозреватель «Нового вторника»
,
,
Совершенно очевидно, что сегодня журналистика ушла туда, где громкость звука важнее его смысла. Что и предопределяет логику развития информационного поля. Газеты ушли в интернет, идёт отчаянная погоня за «кликами», просмотрами и посещениями (это имеет рекламный, то есть основной, подтекст), что тоже определяет политику газеты и её логику в кадровом вопросе.
Фрилансер — самый дешёвый и весьма удобный вариант собственного корреспондента. Но проблема заключается в том, что он не часть коллектива, а только часть гонорарного фонда. У него одна дорога в развитии — стать известным и постараться перейти в более успешную редакцию. Он на рынке, не в коллективе.
,
,
Понятно, что работа с фрилансером (региональные совещания, вызовы в редакцию) — это дополнительные расходы. И это не спринтерский формат, а скорее стайерский. Но только так можно восстановить классную журналистику, которая когда‑то существовала в стране. Гласность 1990‑х стала возможной именно потому, что существовала великолепная журналистская школа. Кстати, во времена застоя в каждой газете усиленно думали, как обойти жёсткий контроль партии. А ныне в послушных СМИ усиленно думают, как не только выполнить приказ «партии», но сделать это талантливо и с инициативой. Которая вознаграждается.
,
,
ЛИДИЯ ГРАФОВА, председатель Форума переселенческих организаций, автор «Российской газеты», «Новой газеты», «МК» и других
То, что сегодня много фрилансеров, не связанных обязательствами с определенными редакциями, — это очень положительная тенденция, на мой взгляд. Значит, они востребованы. Значит, они приносят в журналистику что‑то новое. И проблематику мигрантов, и всех проблем, с ними связанных, они также осваивают. Вокруг нашей организации довольно много таких авторов и журналистов. Они публикуют очень интересные сюжеты.
Нужно ли их учить? Наверное, лучше спросить их самих, чему и как они хотят научиться.
В любом случае для того, чтобы твоя работа имела серьёзное значение, важно быть экспертом в каком‑то конкретном вопросе. Тогда самостоятельный автор, не связанный обязательствами с редакцией, её политикой и предпочтениями владельца, будет интересен и важен для общества. Он найдёт, где напечататься. Сегодня, очевидно, наступает такая пора, когда в журналистике востребована узкая специализация. Надо найти свою нишу, копать в выбранном направлении глубоко. Журналистика будущего — это не пиар, не продвижение чьих‑то интересов, это углублённое постижение окружающей нас действительности.
,
,
Наверное, нужно думать об организации специальных курсов, программ, направленных на повышение квалификации фрилансеров, на освоение ими глубин той или иной социальной проблематики.
Беда, когда журналист остаётся таким мотыльком, который порхает от темы к теме, утрачивая со временем непосредственность восприятия и обаяние молодости, и не обретает с годами глубины и серьёзности. Опасность остаться до конца жизни «мотыльком» есть, у фрилансеров особенно. Но можно её избежать, если найти серьезное направление собственного профессионального исследования. Тогда будут охотно приглашать в самые разные издания.
Хорошо, когда фрилансеры имеют тесные контакты и опыт сотрудничества с общественной организацией, с важной, социально значимой инициативой, направленной на решение важных проблем. Сегодня в нашей стране очень много таких инициатив, и талантливые и заинтересованные журналисты найдут там уникальный материал.
В любом случае у фрилансеров есть великое преимущество — внутренняя свобода, отсутствие цензуры, возможность избежать давления редактора, не идти на компромисс с собственной совестью и убеждениями. Это дорогого стоит.
ЛЕОНИД НИКИТИНСКИЙ, обозреватель «Новой газеты»
,
,
С одной стороны, рост числа людей, которые объективно производят «журналистику» или журналистскую продукцию в социальных сетях, не являясь профессиональными журналистами, делает общество и происходящие в нём процессы более прозрачными. Они вовлекают новых субъектов в обсуждение значимых для общества проблем. Труднее становится врать, так как любой значимый факт так или иначе фиксируется «любителями» с помощью смартфонов. С другой стороны, отсутствие ответственности за фактическую сторону высказываний, навыков, а иногда и желания проверять информацию, низкий уровень выводов и самого качества материалов, конечно, снижают «планку», засоряют смысловое пространство и затрудняют ориентирование в нём.
Фрилансер всё же отличается от внештатного журналиста. За последнего несёт ответственность та или иная редакция. А фрилансеры — это «активисты смыслового пространства». Они работают сами по себе, без связи с профессиональными СМИ. В современных условиях, по сути, никакой разницы между ними уже нет: отдельные (но многочисленные) не привязанные к СМИ авторы иногда оказываются для журналистики полезнее, чем целые профессиональные издания, подчас занятые только перепечатыванием пресс-релизов. Но если брать не существо деятельности, а её практические проявления, то большое число таких «авторов» производят мусор. Впрочем, тем же заняты, может быть, даже в ещё большей степени, и журналисты профессиональных редакций.
,
,
Конечно, нужно создавать специальные школы для фрилансеров. Обучать профессиональным и этическим стандартам. Масса людей этим интересуется очень серьёзно и хочет понять, что такое журналистика (я и сам хотел бы это понять, написал для этого целую книжку). Надо не только распространять опыт профессиональных журналистов, но и обсуждать смысл и суть профессии, говорить о журналистике, которую сейчас даже профессионалы часто не отличают от пропаганды и развлечений. Но, опять-таки, здесь правильнее говорить не только о «фрилансерах», но вообще обо всех, кто более или менее регулярно выступает в сети.
,
,
