Татьяна Мингалимова узнала все о создании популярного видеоблога благодаря работе с Юрием Дудем. Теперь она запустила и свой проект, который уже набирает миллионы просмотров. Она рассказала ЖУРНАЛИСТУ о работе с Дудем, о том, сколько времени уходит на переговоры со звездными гостями, об отличиях YouTube от телевидения, а также о том, почему реклама у видеоблогеров — это выгодно.
— Таня, на днях твоему каналу «Нежный редактор» исполнился год. Как все начиналось?
— Мне всегда очень нравилось интервью как жанр. В школе я фанатела от Познера и «Собчак живьем». В университете делала интервью с Леной Летучей, Михалковым, Андреем Малаховым и многими другими.
В какой‑то момент, когда я уже работала над «вДудем», мне пришла мысль: сейчас ведь так много персонажей, с которыми мне интересно было бы поговорить. Мне захотелось показать, какие крутые у нас в России есть девушки, каких успехов они добиваются. Причем не те, что просто хайпуют, а действительно что‑то делают.
Бывало, мне предлагали популярных личностей для интервью. Я отказывалась, потому что они ничего толком не сделали, а известны лишь за счет количества подписчиков или потому, что являются «девушкой знаменитого человека». К тому же я не могу делать интервью с героем, в разговоре с которым не заинтересована, то есть ради просмотров. Мне не лень вести переговоры по полгода и больше, чтобы добиться интервью с нужным человеком.
— «Нежный редактор» — это женская версия «вДудя» или нет?
— Нет, потому что Юра никакого отношения к проекту не имеет. Многие путают и считают, что это он придумал, что там будут только мальчики, а тут — только девочки. Это не так.
Что я взяла из проекта «вДудь» — так это свое прозвище «нежный редактор», которое и стало названием программы.
— То есть идея была исключительно твоя?
— Да.
— А почему все же «нежный редактор»? Почему редактор — понятно, но почему нежный?
— Мы не любим примитивные названия. Мы не пишем, например, «Фараон — рэпер». Поэтому когда в выпуске [«вДудя»] с Noize MC решили показать мою фотку, назвать меня просто редактором Татьяной было бы странно, так что Юра придумал «нежного» редактора.
,
,
— Что ты делаешь на канале «вДудь» в качестве редактора?
— Прежде всего это просмотр отснятого материала, помощь в вопросах и частичная — в выборе гостя. Также проверка на предмет ошибок, вычитка титров, предложения, куда что можно вставить, а что вырезать, финальный отсмотр ролика.
Плюс я выставляю тайм‑коды и ищу какие‑то дополнительные материалы вроде фотографий и картинок для вставки в ролик.
— Как я понимаю, ты сейчас продолжаешь работать и над проектом «вДудь», и над «Нежным редактором»?
— Да.
— Хватает времени на все?
— Конечно, хватает. Это не фул‑тайм работа. Тем более «вДудь» у меня в приоритете, а на канале «Нежный редактор» не так часто выходят видео.
— Ты обмолвилась, что тебе предлагали героев. Как ты вообще их находишь и, самое интересное, — договариваешься с ними?
— В 99 % случаев я сама ищу героев, их контакты и сама же им пишу или названиваю.
— Часто ли они игнорируют или отказываются от интервью?
— Часто они не могут дать определенного ответа, и это одна из причин, почему на канале так редко выходят видео (примерно раз в 3–4 недели. — ЖУРНАЛИСТ). Я со многими гостями уже почти год на связи, и каждый раз они мне говорят «ой, ну давай зимой», «ой, ну давай следующим летом».
А чаще всего это бывает «напишите мне через неделю», ты им пишешь через неделю, а они снова говорят «напишите еще через неделю», и так по кругу. Я этого подхода не понимаю. Можно просто ведь написать, что тебе это неинтересно.
— Ты готовишь список вопросов заранее или импровизируешь?
— Обязательно готовлю. Я ресёрчу абсолютно все, начиная от интервью, статей и социальных сетей, заканчивая последними добавленными аудиозаписями и фотографиями у сестер / братьев / родителей.
,
,
Когда ко мне приходила [актриса] Саша Бортич, я два дня безвылазно сидела дома и смотрела ее фильмы, на что Бортич мне потом сказала: «Бедная!!!»
— Иногда (например, в интервью с певицей Гречкой) ты сидишь в кадре с телефоном. Как я понимаю, там вопросы. Чаще ты вообще без него. От чего это зависит? От твоей заинтересованности, уровня подготовки?
— Во всех интервью я отлично помню вопросы, потому что список готовлю полностью сама и знаю, о чем мне важно поговорить с героем, внимательно слушаю, но телефон у меня всегда лежит рядом. В выпуске с Гречкой мне как раз в ресёрче помог мой друг, ее фанат. Я очень боялась что‑то упустить, и для подстраховки телефон был у меня в руках, плюс там было много цитат, которые надо было зачитать быстро.
— Ты каждый раз арендуешь новую студию?
— Да, в Москве их много, выбираю под героя.
,
,
,
— У программы есть на это бюджет?
— Бюджета никакого нет, я все оплачиваю сама.
— Сколько уходит времени на подготовку одного ролика? Скажем, от съемок до выхода его на YouTube.
— Примерно 2 недели.
— То есть это монтаж, цветокоррекция?
— Да, это съемка, три этапа монтажа, цветокоррекция, графические вставки и подготовка материалов для социальных сетей. Плюс я сейчас делаю к своим роликам тизеры с представлением гостя без слов.
— А людей сколько сейчас в твоей команде работает?
— По сути, я одна.
— Ого!
— Есть, конечно, еще оператор и монтажер. Оператор — мой друг из универа, а монтажера долго искала, в итоге нашла в Калининграде. Я очень придирчива, меня все монтажеры ненавидели, но мне очень надо, чтобы меня понимали и не бесились от большого количества правок. Монтажеру я скидываю огромные списки того, куда что вставить, что вырезать. Пока терпит.
— Как ты относишься к тому, что обычно творится у тебя в комментариях под видео на YouTube? Я бы даже не назвала это критикой — скорее неаргументированные оскорбления.
— Люди, которые пишут постоянно гадости в комментах, — это какая‑то вообще отдельная каста, и явно не с прогрессивными взглядами. Вот ты хоть раз оставляла комменты?
— Честно? Вообще не комментирую публикации незнакомых людей.
— Вот! Я задавала этот вопрос всем своим друзьям и знакомым, ответ был «нет». Я не понимаю, откуда у людей такое представление о правильности интервью: журналист не может иметь своего мнения, не может громко смеяться… Или вот Саша Бортич матерится — какой кошмар, как разговор на кухне. А в этом ведь и есть смысл моего интервью — показать человека настоящим. Мне, наоборот, было бы некомфортно, если бы Бортич сидела у меня на интервью и говорила возвышенными фразами. Я бы заглянула на кухню к Бейонсе. Какая она на сцене, фотосессиях, клипах и ковровых дорожках — все видели. А вот в быту — обычная?
,
,
,
YOUTUBE VS. ТЕЛЕВИДЕНИЕ
— Ты окончила телерадиожурфак МИТРО (Московский институт телевидения и радиовещания Останкино. — ЖУРНАЛИСТ)?
— Да, все правильно.
— Где ты работала до проекта «вДудь»?
— Сначала практиковалась во время обучения на разных телеканалах, а потом уже официально работала на «Матч ТВ». Там я, собственно, с Юрой и познакомилась.
— Навыки, которые ты получила во время учебы и работы в телевизионной сфере, схожи с тем, что тебе приходится сейчас делать на YouTube? Или пришлось заново чему‑то учиться?
— На «Матч ТВ» мы делали программу «Культ Тура». Она сильно отличалась от всего, что было тогда на телеканале: ведущие выглядят иначе, задают вопросы про бабки и так далее. Условно говоря, мы уже тогда делали телевизионные программы, приближенные по формату к интернету.
Плюс во время обучения в университете я создала свой телеканал, для которого снимала много репортажей, вела новости, делала интервью. Так что да, навыки абсолютно точно помогли.
,
,
— Чем, на твой взгляд, отличается культура телевидения от культуры YouTube?
— Главное отличие YouTube — это приближенность к зрителю, которой нет у телевидения. Почему, например, многие профессионально сделанные передачи не заходят на YouTube? Потому что там нет личности.
Меня постоянно критикуют, что звук не тот, фокус пропадает, я могу рассказать о себе, позволяю себе громко ржать или жестикулировать. Но я считаю, чем больше раскрыта личность, тем лучше.
На телевидении же больше нейтралитета, там такое не пройдет. Многие удивляются: как же так, мы сделали такую классную программу, качественно смонтировали, а люди продолжают смотреть на девочку, которая ходит с камерой и рассказывает про косметику. Такие девочки тем и интересны, что ты будто наблюдаешь за реальной жизнью человека, а не смотришь искусственно сделанную программу с хорошей картинкой.
— Есть мнение, что YouTube — это новое телевидение. Что ты думаешь по этому поводу?
— Я не думаю, что YouTube станет заменой телевидению. Сейчас они успешно коллаборируют между собой: на YouTube приходят телевизионщики, а телевидение пытается перенять блогерскую манеру поведения и переманить самих блогеров.
— Ты сама смотришь телевизор?
— Нет, вообще не смотрю. Банально нет хороших программ. Мне гораздо интереснее включить шоу [ирландского комика и телеведущего] Грэма Нортона в YouTube.
— Почему же тогда люди до сих пор смотрят телевидение и, в частности, новостные передачи? Причем наши ровесники, не только старшее поколение.
— Люди любят трэш. Вот на свадьбе кто‑то начал драться — людям интересно остановиться и поглазеть, на дороге труп котенка — людям нужно поглазеть. То же самое и с новостями, сериалами и передачами про преступления. Людям нужны эмоции.
ДЕНЬГИ
— Реклама на телевидении и YouTube — где она дороже?
— Я точно не знаю, но могу предположить, что на телевидении. У большинства такое мнение, что телевидение смотрит больше людей и вообще это статуснее. Даже у блогеров такое мнение. Когда их приглашают на телевидение, они начинают прыгать, как кенгуру, и очень быстро запрыгивают туда.
— Но вовлеченность зрителя и конверсия, если говорить о той же рекламе, на YouTube наверняка все же больше?
— Да, и это снова вопрос приближенности блогера к аудитории. Например, если мне моя подруга‑блогер в своем видео посоветует купить какой‑то крем, я его скорее всего куплю. А из телевизора мне какая‑то незнакомая тетя говорит, что вот этот порошок лучше всего. Вряд ли я ей поверю.
— Сколько ты примерно зарабатываешь на своем канале?
— У меня нет даже примерной цифры, потому что реклама появляется далеко не в каждом выпуске. В последних двух ее вообще нет, то есть я получила 0 рублей и при этом еще потратила свои деньги.
— Рекламодатели часто выходят на тебя и предлагают купить рекламу?
— Да, довольно часто. Но я много отказов даю, потому что товар может быть некачественным, и я попросту не берусь за такую рекламу.
,
,
— Ты помнишь, от кого было твое первое рекламное предложение и сколько тебе предложили?
— Вообще не помню, правда.
— Хорошо, сколько тебе в среднем платят за рекламу? Ты можешь назвать хотя бы приблизительную цифру?
— Очень сложно, не знаю. Я все не ради денег делаю! (Смеется.) Я могу только тебе точно сказать, что мой доход на YouTube выше, чем на телике.
ОБО ВСЕМ
— Какие чувства ты испытала, увидев свой первый миллион просмотров?
— Первым делом я написала герою, у которого брала интервью. Это была [российская видеоблогерша] Катя Клэп. Просмотры — это не моя заслуга, а гостей, которые ко мне приходят.
— Какие каналы на YouTube ты смотришь?
— На первом месте — шоу Грэма Нортона, которое у нас переводят. Я много смотрю форматов Vogue, там отлично и про макияж, и про «что в сумке». Смотрю все американские вечерние шоу: Джимми Киммела, Джимми Феллона, Конана О’Брайена, Джеймса Кордена, Эллен Дедженерс.
Из наших блогеров — Клик Клак пару форматов, [Катю] Клэп не пропускаю, [комика Данилу] Поперечного, [Руслана] Усачева, формат «Пора валить». Ну и Тёму, конечно, смотрю — канал Нечай (Артем Нечаев — муж Татьяны Мингалимовой — ЖУРНАЛИСТ.). Жалко, что формат «Собчак живьем» помер, это было невероятно зрелищно, и Минаев Live было каким‑то космическим шоу.
— И сколько времени ты тратишь на просмотр YouTube?
— Это можно посмотреть прямо внутри платформы. Сейчас посмотрю… Мое среднее ежедневное время — 1 час 49 мин.
— Если тебе надо узнать главные новости сегодняшнего дня, куда ты пойдешь?
— Наверно, открою канал Mash. Хотя нет, вру! Я зайду на «Медузу».
— Ты считаешь себя журналистом?
— Да, ведь сейчас все жанры намешаны: и в музыке, и в кино, и журналистика исключением не стала. Я умею писать тексты, анализировать информацию, снимать репортажи. Если мне сейчас скажут «выезжай, снимай репортаж», я это без проблем сделаю.
— Сама журналистика сильно изменилась за последние годы. О чем она сейчас, на твой взгляд?
— Журналистика сама по себе не изменилась. Изменилась форма подачи. Пару лет назад это было что‑то вроде [паблика в VK] «Лентача» с мемчиками, опросами и картинками. Сейчас к этому добавляется анализ от блогера или журналиста. Например, на Sports.ru: они дают новость, потом какую‑нибудь карикатуру, затем опрос, и в конце добавляется описание ситуации от журналиста / комментатора / блогера. Плюс даже обычные новости сопровождают гифки и юмор.
— Ты можешь обозначить свою миссию сейчас? В том числе и в проекте «Нежный редактор».
— У меня четкая миссия — рассказывать о женщинах, которые что‑то сделали. И желательно, чтобы эти женщины отличались, были с изюминкой, необычным мировоззрением. Я хочу дать людям новое знание о красоте, как мы сделали это с [певицей] Сюзанной.
Хочу показать, что не за каждым успешным человеком обязательно стоит продюсер, который его продвигает. Человек может многого добиться своими силами. Особенно сейчас — в эпоху интернета.
,
