ЖУРНАЛИСТ поговорил с комментатором Okko Спорт Артёмом Борисовым о работе в новой реальности, профессиональных принципах и кумирах в спортивном комментировании. Артём Борисов — выпускник МГУП им. Ивана Федорова (журналистика). Писал для сайтов «Футбол Сегодня», «Бомбардир», «Джон Донн», «Телеспорт». Комментировал для «СИЛА ТВ» (позже — Телеспорт) с 2017-го года, с 2021-го — в Okko Спорт.
— 9 марта Английская Премьер-лига разорвала контракт с Оkko Спорт. Как ваша редакция отреагировала на эту новость?
— Мы боялись, что все развалится. Опасения появились, еще когда мы узнали, что АПЛ уходит со следующего сезона на Матч ТВ. Ну а с конца февраля это еще наложилось на общее настроение, по крайней мере, неопределенности. Не будем говорить, что кто-то себя грыз по каким-то поводам, но неопределенность, безусловно, повисла. И уход АПЛ был закономерным, ожидаемым, но все-таки пиковым ударом. Но когда стало понятно, что мы держимся, что есть что комментировать, что мы можем делать программы, есть перспективы на следующий сезон, нас отпустило. Правда, лично я за этот год прокомментировал всего один английский матч, но ребята, конечно, скучают по АПЛ.
— У тебя не появилась мысль начать развивать YouTube, усиленно продвигать свой Telegram-канал? На случай, если ты вдруг останешься без работы.
—Я далеко не уверен, что я способен совершить этот прыжок. В то состояние, когда это смогло бы приносить мне достаточно денег. В любом случае, как бы здесь все ни накрылось, с огромной вероятностью оставались бы варианты работы комментатором. Естественно, я бы смотрел на них. Наверное, это малодушие в каком-то смысле. У меня ведь есть канал в Telegram, я мог бы открыть YouTube. Я мог бы биться на этом поле, но я совершенно не уверен даже не в том, что я выиграю, а в том, что я хочу выиграть. Потому что пришлось бы прибегать к приемам, которые мне в творческом смысле не интересны.
— С каким настроением в редакции вы ждете следующий сезон?
— Настроение в начальстве хорошее. Тем более, что мы очень удачно по цифрам показали Лигу Наций в июне. И учитывая, что мы боремся с санкциями и даже с некоторым успехом, к нам должны вернуться другие виды, которые у нас пропадали. Теннис, баскетбол, регби. Мы на это надеемся, и работы должно хватить. А Испания, если бы собиралась уйти по идеологическим причинам, по которым ушли Англия и Америка, она бы ушла весной. Мы в этом абсолютно уверены.
,
,
— В былые времена, до эпохи интернета, комментаторов было совсем немного, и все они считались избранными профессионалами. Сейчас ситуация изменилась. Насколько легче стало попасть в профессию, и как ты объясняешь эти изменения?
— Если мы говорим о профессиональной подготовке, то и раньше, в особенности в девяностые, в профессию попадали люди без профильного образования, отчасти даже случайно. Кто-то пригласил, кто-то притянул, и дальше адаптация проходила уже на месте. Сейчас мало что поменялось, просто мест, путей и транслируемого спорта в целом становится гораздо больше.
Хотя, говорят, что мы на пороге демократизации совсем иного толка, когда спорт можно будет стримить и комментировать прямо из дома. Единственное препятствие — дороговизна прав. Права по-прежнему может иметь только большая компания, стримерам это не по карману. Но я побаиваюсь этих трансформаций. Естественно, не потому, что я в себе не уверен, а потому, что мы уже имеем пример, как тот же YouTube заполняет собой пространство и выдавливает более классические форматы, иерархия теряется, но выбор со стороны аудитории не становится прелестнее, как можно было бы предположить. Хотя этот конфликт, по-моему, и преувеличен, для аудитории и производителей контента последствий было очень много. И у нас в профессии, наверное, это тоже будет.
— Не сказывается ли на общем качестве комментирования тот факт, что вас, комментаторов, стало гораздо больше?
— Человека должна держать школа. Аудитория очень быстро привыкает к падению качества, она все же достаточно инертна. И люди, которые не слышали мэтров, сейчас воспринимают нынешних комментаторов как единственную планку возможной работы. И на профессионалов это тоже влияет. Есть люди с аналитическим складом ума и аналитическим отношением к профессии, они способны отделять хорошее от плохого и стремятся играть в высшей лиге. А некоторые комментируют просто потому, что они освоили какие-то базовые приемы и дальше органично существуют в эфире просто по своей природе. И вот когда уходят мэтры, исчезает среда, которая тянет их вверх искусственно, планка их работы начинает снижаться. И они даже не замечают, как это происходит. Именно это и сказывается на качестве, не само количество комментаторов. Поэтому важно, чтобы у компаний и руководителей редакций оставалось понимание того самого верхнего уровня.
При этом важно не скатываться в копирование. У мэтров нужно учиться только фундаментальным вещам. Получить понимание того, как формулировать мысль, как оберегать сюжет, как вообще должна работать голова комментатора. Творческие же вещи нельзя заставить делать, можно только показать как. И когда ты начинаешь повторять интонации, повторять чьи-то шутки и фразы, то это сразу отдает вторичностью. Если зритель чувствует, что ты на кого-то очень похож, значит, у тебя ничего не получилось.
,
,
— Достаточно ли современному комментатору работать только на матчах и в студии, чтобы комфортно чувствовать себя в финансовом плане? Или приходится искать дополнительные источники заработка?
— Это зависит от запроса каждого отдельного человека, конечно. В целом, хватает, хватает. Комментатор — хорошо оплачиваемая профессия, жаловаться тут совершенно не на что. Я не думаю, что мы пашем настолько, чтобы просить еще больше.
Если говорить о моей деятельности вне комментаторства, то я стараюсь развивать себя в письменной журналистике. Я очень люблю качественный интеллектуальный эссеистский текст. Многие коллеги начинают развивать YouTube, но это скорее про гонки за цифрами, ведь там ты сразу оказываешься на поле конкуренции. Мне это не совсем по душе. В плане творческих амбиций и кайфа от процесса мне нравится именно писать. Причем чаще всего я пишу в стол, я к этому совершенно нормально отношусь.
— Чем ваше поколение принципиально отличается от комментаторов, которые постарше?
— Тут надо оговориться, что себя я не совсем отношу к «нашему» поколению (Артёму 28 лет — прим.ред.). По возрасту да, но по своему сознанию я все же ближе к предыдущему поколению. Для меня ценны некоторые вещи, которые сейчас уже отмирают. Но хорошо, допустим, что я тоже представитель этого нового поколения.
Мы, прежде всего, опираемся на тезис, что нам очень важно быть «не телеком». Но я боюсь, что это игра на понижение. Понятно, что мы работаем в развлекательной индустрии, и здесь нет априорной необходимости тащить аудиторию или себя вверх в интеллектуальном плане. Но у меня формула примерно такая: зритель с плохим вкусом выдержит хорошее качество, а зритель с хорошим вкусом плохое качество не выдержит. А если мы будем отрицать все «серьезные» вещи с «телека», то существует вероятность скатиться в песочницу. Серьезные вещи вполне можно совмещать с тем, что в профессию вносит уже молодежь. И вот в этом я, наверное, со своим поколением немного расхожусь.
— На самом деле, это заметно. Если сравнивать тебя с тем же Денисом Алхазовым, ты кажешься более академичным.
— Дело в характере. Это, по сути, определяющий фактор в профессии. Дэн харизматичный, он в обычной жизни просто душа компании. А я академичен в эфире именно потому, что я и в жизни такой. Поспокойнее, с другой мимикой, с другими жестами и темпом. Это не столько выбор, сколько природа.
,
,
— Владимир Стогниенко, ваш босс, ставит вам какие-то ограничения? Или у вас полная свобода творчества?
— Каких-то серьезных ограничений в нашей работе нет. Как раз здесь у него странное сочетание демократичности и высокого спроса с нас. То есть, он разрешает все, но при этом и наказывает. Мы все равно не обладаем такими ресурсами, как телевидение, и мы не хотим делать телевидение, как уже было сказано. А то, что мы делаем на коленке, это и есть искомый результат. И Стогниенко это только поощряет как стиль, как имидж ресурса. Что вот мы такие молодые, задорные, не обремененные необходимостью делать «супер телек».
— Иногда складывается впечатление, что ваша редакция скорее походит на компанию друзей, объединенных любимым делом.
— Так и есть. Я просто думаю, почему так не может быть в других местах. Про Матч ТВ я не раз слышал, что это такое своеобразное Вавилонское столпотворение, где люди из разных краев одной и той же редакции могут друг о друге даже и не знать. У нас же атмосфера сохраняется просто потому, что у нас практически все существуют в одной комнате. Дело даже не в том, что мы одно поколение и друг другу симпатичны. Хотя в конечном итоге так оно и есть. Прошлым летом редакция разрослась раза в 2, но осталась в рамках этого локального пространства. Поэтому общие интересы и то, что мы проводим много времени вместе, безусловно, влияют на конечный результат.
,
,
— Ты ученик Василия Уткина. Так же, как и довольно внушительная часть людей в телевизионной спортивной журналистике. Почему именно он стал определяющей фигурой в индустрии? И не приводит ли столь весомое влияние одного человека к монополии стиля?
— Если взглянуть на всех, кого ты сможешь перечислить в этом списке, то станет очевидно, что они все разные. И по уровню, и по манере, по тому, насколько они ценят старый стиль или отвергают его. Это совершенно разные люди.
Вася в этом смысле оказался проводником людей в профессию. У него была такая возможность все эти годы, или, по крайней мере, он эти возможности находил. Он ведь не всегда был начальником на телевидении. Когда мы пришли в его школу, он вообще нигде не работал. И мы собирались в пивной, учились писать тексты, а комментировали совсем чуть-чуть, в качестве упражнения. Просто как-то так получилось, что он занял это место в профессии. Всегда на воротах, всегда можно через эту калитку кого-то протащить. Это совпало с тем, что у него есть совершенно уникальное отношение к людям. Юрий Альбертович Розанов однажды сказал, что Вася — »деятельный друг». И это его главное качество. Если он верит в тебя хотя бы секунду, он в эту же секунду старается дать тебе шанс. А дальше все уже зависит от конкретного человека.
,
,
— А можно еще несколько имен, кем ты вдохновлялся и, может быть, до сих пор вдохновляешься в профессии?
— Может быть, это удивит, но если говорить о детстве, о старых временах, то в нулевые годы ныне ненавидимые публикой Черданцев и Шмурнов были вполне прекрасны. Розанов, безусловно. Наш учитель Стас Минин. И я бы назвал еще Мишу Мельникова, который сейчас работает в Грузии, и которого я просто обожаю за его уникальную органику. Розанова и Мельникова я безумно ценю за то, что только они двое на моей памяти умели работать без швов.
— О чем ты мечтаешь в профессии?
— Наша профессия удивительно устроена. Как и в любой творческой, здесь нет лестницы. Здесь есть состояние и саморазвитие. Да, существуют какие-то совсем формальные вещи с точки зрения мечтаний. Наверное, многие комментаторы отвечают так: »Хочу прокомментировать такой-то финал, такой-то финал…» Но я никогда это не переоценивал, потому что не вижу прямой зависимости между качеством работы и качеством назначений. Я это понял в первый же год, когда я с Васей поехал в Барселону комментировать Эль-Классико. Ну вот представь себе, что я должен был в тот момент думать. Что я настолько вырос? Что я настолько великий профессионал? Ну это же дурость. Нет прямой зависимости. Поэтому, пока я в глобальном жизненном плане не поменяюсь, мои мечты будут примерно одинаковыми. Я каждую секунду хочу говорить, формулировать что-то уместное, точное, желательно оригинальное. Вот и все. Цель — в каждой фразе, в том, чтобы каждую секунду постараться породить что-то ценное.
